ОДИН

[Astrolog]

Имена: скандинавское - Один (Odin), английское - Воден (Woden), голландское - Водан (Wodan), германское - Вотан (Wotan) Основная стихия: воздух Доборная стихия: вода Цвета: сине-фиолетовый, тёмно-синий, вайда Числа: девять, три Тотемные животные: жеребец, ворон, волк, орёл, змея Личные печати: валькнут, тридискил (tridiskil) Ипостаси: Один, Вили и Ве; воин, шаман, странник Волшебные орудия: копьё, посох, кольцо Цели воззвания: мудрость, оккультные познания, оккультная власть, коварство, невидимость, война, врачевание, отмщение, проклятие Руны для работы: Ансуз, Гебо, Вуньо, Эйваз, Отила, Дагаз Традиционно для воззвания к Одину следует обратиться лицом на север, хотя в отдельных операциях Один сопоставляется с другими сторонами света. По собственному происхождению Один - на удивление скромное божество. В самой старой форме он бытует в верованиях материковых германцев как яростный грозовой великан по имени Воде, собирающий души погибших. Его чрезвычайно боялись, но культ его не был обширно распространён. В данной собственной древней ипостаси Один дошёл до нас как знаменитый предводитель Одичавшей охоты. Как бог мёртвых он позже стал ассоциироваться с мистикой, тайнами, колдовством и рунами. По всей очевидности, он вытеснил Тюра и занял его место в качестве Небесного Отца, переняв при всем этом некие его атрибуты. Сначало Тюр был богом войны, а Водан - покровителем тех областей, которые мы на данный момент называем «оккультными». Один по-прежнему ассоциировался с мёртвыми даже в позднюю эру викингов. Классический его вид (по последней мере, у меня на родине, в Голландии) - мудрый старик, архетипический маг наподобие толкиеновского Гэндальфа. С войнами и битвами он стал соотноситься только позже. Это следует осознавать как отражение перемен в публичном укладе северных народов. Конунги и ярлы стали почитать Одина как собственного покровителя, хотя вначале он был народным божеством. В голландской провинции Гронинген вплоть до девятнадцатого века было принято оставлять опосля жатвы на поле соломенного человечка - в честь «старика», как по-свойски называли Водана. Превратившись в покровителя знати, Один приобрёл и черты вероломства и порочности, присущие правящему классу, что отразилось в ряде мифологических сюжетов. Сиим разъясняется утвердившаяся за ним в поздний период репутация клятвопреступника. Разглядим два сюжета, в каких Один представлен нарушителем клятв. В мифе о строительстве стенок Асгарда Один обещает дать качественному строителю в заслугу солнце, луну и богиню Фрейю, ежели тот успеет выстроить стенку вокруг Асгарда за год. Обнаружив, что строитель вот-вот исполнит свою часть контракта, Один прибегает к обману и отрекается от данного слова. В связи с сиим традиция заклеймила Одина как клятвопреступника; но нередко ли вспоминают о том, что строитель и сам был не чужд обмана? Ведь то был великан, представившийся Одину обыденным человеком, от которого тяжело было ждать выполнения настолько превосходной задачки в срок. Таковым образом, Один получил полное право ответить обманом на обман. Точно так же обстоит дело и в мифе о конунге Викаре. Викар заключает с Одином сделку, обещая принести в жертву 1-го из моряков с тем, чтоб Один послал его кораблю попутный ветер. Чтоб выбрать жертву, моряки три раза кидают жребий - и всякий раз, к кошмару конунга, жребий падает на него самого. Пытаясь одурачить Одина, Викар заменяет верёвку, на которой его должны повесить, кишками телёнка, дерево - саженцем, а копьё (которым в те времена пронзали жертву, чтоб избавить её от мучительного удушья) - тростником. Но Один распознаёт хитрость конунга. Он превращает тростинку в копьё, саженец - в дерево, а телячьи кишки - в верёвку и получает то, что причитается ему по праву. Таковым образом, в большинстве сюжетов, типо представляющих Одина вероломным, в реальности показана только полностью естественная и оправданная реакция этого божества на чужое коварство.

[Astrolog]

Из стихий с Одином традиционно связывается воздух, но личность его так сложна и богата, что его можно соотносить и с другими стихиями и сторонами света. Взывать к Одину на востоке можно с просьбами о даровании мудрости и помощи в целительстве, а на юге - о победе в сражении. Но традиционно Один соотносится с севером, и взывать к Одину, обратившись лицом на север, можно с просьбами о ниспослании оккультной силы и помощи в чародействе, отмщении либо проклятии. Основное орудие Одина - копьё Гунгнир. Оно постоянно поражает цель, а на древке его начертаны руны - блюстительницы закона. Эти руны - волшебная добыча самого Одина, как и кольцо Драупнир, символизирующее плодородие и раз в девять дней порождающее девять собственных подобий. Волшебные животные Одина - конь Слейпнир, вОроны Хугин и Мунин, волки Гери и Фреки, также змея и орёл. В мифе, рассказывающем о похищении Одрёрира (священного мёда поэзии), Один оборачивается поначалу змеёй, а потом - соколом. К данной теме мы ещё вернёмся в главе о дамских мистериях. Волшебное число Одина - девять, считающееся особо священным в северной традиции. Девять дней и девять ночей продолжалось испытание Одина на ветвях Иггдрасиля. Этот срок символически показывает на новое рождение: ведь девять - это и число месяцев, которые продолжается созревание плода в материнской утробе. По данной причине в остальных волшебных традициях девятка традиционно считается лунным числом - и совсем справедливо, в особенности беря во внимание то, что в северной мифологии луна ассоциируется с мужским полом. Не считая того, девять - число матерей Хеймдалля, рождённого девятью морскими девами, дочерьми Эгир и Ран. Отец Хеймдалля в дошедших до нас письменных источниках не назван, но можно не колебаться, что им был Один. (Что все-таки ещё, как не ветер, тревожит морские воды?) По другому варианту, матерями Хеймдалля были девять валькирий - дочери Одина. Потому что из скандинавских источников не полностью ясно, кто конкретно был мамой валькирий, можно обратиться к Вагнеру. У него мы найдём указание на богиню по имени Эрда, которую я отождествляю с Ёрд - древней женой Одина и, по всей вероятности, старшей сестрой Фригг. Тройка как священное число уступает девятке только немногим. У Одина три ипостаси - Один, Вили и Ве, надлежащие трём главным функциям этого божества - воин, шаман и странник. Посреди рун выразителями трёх этих ипостасей служат, соответственно, Ансуз, Вуньо и Отила. Три эти руны, в свою очередь, символизируют три шага инициации. На первом шаге Один выступает в роли воина-победителя, каковым он описан в «Круге земном» Снорри Стурлусона. В виде воина Один предстаёт и в «Видении Гюльви» (раздел «Младшей эдды», принадлежащей перу такого же создателя). (Замечу в скобках, что главным источником инфы мне служат не эти тексты, а «Прорицание вёльвы».) Разглядим последовательность событий, в процессе которых Один перевоплотился из воина в шамана. Опосля утверждения миропорядка явилась Гулльвейг, что стало предпосылкой войны меж асами и ванами. Принятое Одином решение спалить Гулльвейг имело далековато идущие последствия, потому что Гулльвейг олицетворяет один из качеств Богини. Гулльвейг часто отождествляют с Фрейей, которая в древних материковых источниках фактически неотличима от Фригг. Таковым образом, этот поступок Одина можно истолковать как вытеснение дамского начала с господствующих позиций и пришествие патриархата. Невзирая на то, что Гулльвейг, по всей очевидности, представляет нехорошую ипостась Богини, тройное её сожжение повлекло за собой рождение норн. Так было положено начало цепочке необратимых событий. Один на этом шаге ещё не обрёл всеведение. Оно было даровано ему только опосля того, как он принёс себя в жертву на ясене Иггдрасиль, превратившись тем в шамана. Потом, как в большинстве шаманских традиций, он добровольно принял волшебное увечье, пожертвовав своим глазом за право выпить из колодца Мимира. Провисев в ветвях мирового древа девять дней, Один обрёл познание рун. У Мимира же он научился их применять. Это и были девять песен силы, которые Один вызнал от Бёльторна, отца Бестлы. Бестла - мама Одина, так что Бёльторн - дед Одина по материнской полосы. По общепринятой трактовке, Бёльторн - не кто другой как Мимир. Один дал собственный глаз в уплату за познание прошедшего, реального и грядущего.

[Astrolog]

Функции предводителя Одичавшей охоты и проводника душ погибших Один также приобрёл опосля символической погибели на мировом древе. Ведь эта самая жертва принесла ему способность путешествовать меж мирами жизни и погибели. Эта последовательность событий подводит нас к вопросцу о том, какой конкретно глаз Один дал Мимиру. Ответа на этот вопросец в эддах мы не найдём. Современные создатели говорят, как будто это был левый глаз, но я хочет с ними поспорить. Я убеждена, что глаз был правый. Разве жертвование левого глаза согласуется с современным оккультным учением? Тот, кто в первый раз высказался в пользу левого глаза, наверное находился под влиянием христианских догм. Христианские предрассудки побуждают почти всех считать левую сторону «нечистой» и «дьявольской». Во почти всех странах Европы вплоть до недавнего времени детей-левшей заставляли обучаться писать правой рукою. С позиций современного оккультизма становится понятно, почему христиане сочли левую сторону эмблемой зла. Левое полушарие мозга отвечает за аналитические возможности, а правое - за интуицию. Но левое полушарие заведует правой стороной тела, а правое - левой. Развивая эту мысль, можно резонно заключить: ежели Одину предстояло пожертвовать глазом и соответственной способностью (другими словами тут выбор меж аналитическими и интуитивными возможностями), он наверное принёс в жертву правый глаз. Левый же глаз, связанный с интуицией, он сохранил, по этому интуиция его обязана была обостриться. На этом шаге Один становится «увечным врачевателем». Важное из заклинаний, в каких Вотан выступает в качестве целителя, - 2-ое заклинание из Мерсеберга. В этом целительном заклинании Вотан предстаёт, сначала, как врачеватель животных. 3-ий шаг развития функций Одина - перевоплощение его в странника. Обретя всеведение, он сообразил, что всё равно не может поменять orlog. Тогда и он отрёкся от власти и стал странником и учителем. Сознавая, что не сумеет пережить Рагнарёк, он, тем более, решил позаботиться о том, чтоб выжили остальные. Он стал психопомпом[19] - но заместо того, чтоб провожать людей за порог погибели, он помогает им пережить трансформацию сознания. В наши дни основная функция Одина - волшебная. Один - маг, наставляющий собственный люд в оккультных познаниях и проводящий его через Рагнарёк. Другими словами, он играет роль наставника, ведущего собственный люд на новейшую эволюционную ступень. Он - предводитель мистерий инициации. До этого времени мы разглядывали фигуру Одина в контексте легенд, дошедших до нас через исландские источники, не принимая во внимание тот факт, что христианские переписчики наверное внесли конфигурации во почти все мифологические сюжеты и, сначала, в миф о Рагнарёк. Читая описание данной крайней битвы, мы замечаем отдалённое сходство с древнегреческим мифом о битве богов с титанами, завершающейся поражением титанов. Но в греческом мифе речи о полном разрушении не идёт - это специфичная изюминка скандинавской мифологии. Так как и греческие, и скандинавские легенды восходят к общему индоевропейскому макету, есть основания представить, что образ полного разрушения мира, дошедший до нас через исландские эдды, - не что другое, как позднейшая вставка, обусловленная христианским мифом о Ужасном суде. Таковым образом, вначале миф о Рагнарёк, возможно, был поближе к собственной греческой параллели.

[Astrolog]

Согласно эддическому описанию Рагнарёк, выжить не удаётся практически никому из участников крайней битвы. Из богов упомянут лишь Ньёрд, который опосля битвы ворачивается к ванам. Можно представить, что выжили и богини. В процессе Рагнарёк каждому из богов противоборствует собственный особенный противник. Противник Тора - змей Ёрмунганд, Червяк Мидгарда. Это не 1-ая их встреча: в один прекрасный момент Тор уже схватился со своим заклятым противником. Отправившись на рыбалку, он изловил Мирового Змея на удочку и нанёс ему могучий удар своим молотом. Не умопомрачительно, что, вырвавшись на свободу, Ёрмунганд сразу устремляется на собственного обидчика. Аналогичным образом встречаются в крайней битве Хеймдалль и Локи - ещё одна пара заклятых противников, и до этого сталкивавшихся вместе по разным поводам (например, в борьбе за колье Фрейи, Брисингамен). Против Фрейра выступает Сурт, вооружённый клинком Фрейра - единственным в мире клинком, который способен сокрушать великанов и который Фрейр дал как выкуп за жену папе Герд, родичу Сурта. Один же, согласно мифу, борется с волком Фенриром, который его и пожирает. Но Один - не основной противник Фенрира. Основной неприятель волка - Тюр, некогда нарушивший данную ему клятву, чтоб боги смогли связать его. И, по логике вещей, в день Рагнарёк Фенрир должен ринуться сначала на Тюра. Но Тюр, как явствует из описания крайней битвы, вступает в схватку с псом Гармом. Это нелогично: ведь Гарм, страж Гнипахеллира, предупреждает своим лаем о том, что Фенрир вырвался из оков. Это значит, что Гарм служит асам и обстоятельств нападать на кого-то из их у него нет. С моей точки зрения, в начальном мифе конкретно Тюр был противником Фенрира и погибал в крайней битве, тогда как Один не мог умереть вторично: ведь он уже претерпел погибель в испытании на ветвях Иггдрасиля и стал проводником погибших.