МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ

[Astrolog]

Не касаться земли. Сначала этого труда мы задались целью ответить на два последующие вопросца. Для чего Арицийскому жрецу было необходимо убивать собственного предшественника? Почему он был должен перед тем, как это сделать, сорвать Золотую ветвь? К истинному моменту мы располагаем ответом на 1-ый из этих вопросцев. Арицийский жрец, ежели я не ошибаюсь, принадлежал к числу священных царей, либо человекобогов, в конкретной зависимости от которых, по единодушному мнению верующих, находилось благополучие общины и протекание природных действий. Чуть ли подданные и участники культа этого духовного владыки отдавали для себя ясный отчет в том, какая связь по сути существует меж ним и ими. Их представления по этому вопросцу отличались вероятнее всего туманностью и изменчивостью, так что мы не могли бы с логической точностью найти это отношение. Эти люди знают - поточнее, им кажется, что они знают, одно: каким-то загадочным образом сами они, их скот и их посевы соединены с их священным царем, так что от его благополучия зависит благополучие всей общины совместно с принадлежащими ей стадами скота и полями. И нет в очах таковых людей большего несчастья, чем погибель их правителя от заболевания либо от старости - ведь таковая погибель, по их мнению, возымеет самые губительные последствия для их самих и для их достояния: начнется мор и падеж скота, земля закончит родить, природное равновесие будет непоправимо нарушено. Для предотвращения этих чертовских последствий царя нужно умертвить в полном расцвете сил, чтоб его жизненная энергия, в неприкосновенности перейдя к преемнику, могла обрести в нем вторую юность и таковым образом навеки остаться юной и свежайшей. А в этом залог того, что равным образом успешно будет передаваться из поколения в поколение юность и сила всех людей и животных и что в собственный черед будут приходить сев и жатва, лето и зима, дождик и солнечная погода. Таковы предпосылки, по которым Арицийский жрец. Правитель Леса в Неми, часто погибал от клинка собственного преемника. Но на 2-ой вопросец пока нет ответа. Что такое Золотая ветвь и почему, до того как уничтожить Арицийского жреца, кандидат на его титул должен был ее сорвать? Попробую на него ответить. Назовем для начала два предписания, либо табу, которые, как мы уже знаем, регулировали жизнь священных царей и жрецов. 1-ое из этих предписаний, к которому я желаю привлечь внимание читателя, запрещает богочеловеку касаться земли ногами. Это предписание распространялось, а именно, на верховного жреца сапотеков в Мексике. Хоть какое его прикосновение к земле было равносильно профанации его святости. Никогда не ступала на землю нога правителя Мексики Монтесумы: знатные ацтеки повсевременно носили его на собственных плечах, а в местах, где их повелитель сходил на землю, подстилали ему под ноги шикарный ковер. Прикосновение к земле числилось неслыханным позором для микадо. В XVI веке из-за такового проступка микадо был лишен трона. Вне пределов дворца слуги носили микадо на плечах, а во дворце японский монарх расхаживал по циновкам изумительно узкой работы. Правителю острова Таити и его супруге разрешалось ступать на землю только в их наследственных владениях, так как земля опосля их прикосновения к ней также становилась "священной", При переезде из 1-го дворца в иной их несли на плечах особенные священные люди. Их повсевременно сопровождали несколько таковых священных слуг, так что, когда носильщикам была нужна смена, повелитель и царица, не касаясь земли, перебирались на плечи остальных. Недобрым предзнаменованием числилось, ежели к земле прикасалась нога правителя Досумы; после чего он нуждался в очищении. Персидский владыка в собственном дворце прогуливался по коврам, по которым не имел права ступать никто иной, а вне дворца он разъезжал в колеснице либо верхом. Правителя Сиама в древности, чтоб он не ступал ногой на землю, переносили с места на место на золотом троне. Угандийскне цари, их мамы и супруги в прошедшем не имели права передвигаться пешком вне пределов собственных широких обнесенных изгородью угодий. Когда они их покидали, их несли на плечах мужчины из клана буйвола. В путешествии особ царской крови сопровождали несколько таковых парней, которые по очереди несли их. Правитель садился носильщику на плечи. Когда один королевский носильщик уставал, он передавал свою ношу товарищу так, чтоб королевская ступня не коснулась земли. Благодаря смене носильщиков можно было передвигаться достаточно быстро и покрывать значимые расстояния. Носильщики жили в доме, находящемся на королевских угодьях, чтоб в подходящий момент быть под рукою. У бакуба, либо бушонго, - народности. живущей в южной части Конго, до недавнего времени лицам царской крови запрещалось ступать по земле: им надлежало посиживать на шкуре, в кресле либо на спине ставшего на четвереньки раба так, чтоб их ноги непременно покоились на ногах остальных людей. Во время путешествий подданные несли их на для себя. В собственном доме правитель передвигался по подвешенной на жердях соломенной подстилке. Жрец земли у народа ибо, живущего близ Авка в южной части Нигерии, не имеет права посиживать на голой земле, есть плоды, упавшие на землю; нельзя также кидать в него землей. Согласно старому брахманскому обряду, при восшествии на престол правитель наступал на шкуру тигра и на золотое блюдо; на ногах у него были туфли из свиной кожи. С этого момента он на всю остальную часть жизни лишался права ступать по земле босыми ногами.

[Astrolog]

Но не считая лиц, повсевременно являющихся священными либо табуированными, - в силу чего же им раз и навсегда запрещено касаться земли ногами - имеется категория людей, которые владеют качеством святости только в отдельных вариантах. На их интересующий нас запрет распространяется потому лишь на время, когда эти лица излучают, так огласить, запах святости. Так, у кайанов либо бахау (центральная часть Борнео) жрецам во время совершения неких обрядов запрещается ступать по земле, и им под ноги подкладывают доски. В атмосфере табу живут также воины, вступившие на тропу войны. К примеру, у неких племен североамериканских краснокожих воинам во время похода запрещается садиться на голую землю. В Лаосе множество табу соединено с охотой на слонов. Одно из их запрещает руководителю охоты дотрагиваться ногой к земле. Потому, когда он спускается со собственного слона, ему под ноги охотники подстилают циновку, сплетенную из листьев. Первобытные вожди очевидно соображали святость, волшебную способность и остальные загадочные характеристики, типо присущие священным либо табуированным лицам, как какую-то материальную субстанцию, некий флюид, которым священное лицо заряжено, как заряжена электричеством лейденская банка. И подобно тому как при соприкосновении с проводником лейденская банка может испустить электрический заряд, священное лицо, по их убеждению, может выпустить собственный заряд святости либо волшебной возможности при соприкосновении с землей, которая рассматривается как хороший проводник волшебных флюидов. А для того чтоб этот заряд не был израсходован вхолостую, первобытные народы кропотливо смотрят за тем, чтоб такое лицо не касалось ногами земли. Выражаясь языком теории электро энергии, таковой человек нуждается в изоляции, чтоб не растратить впустую ценную субстанцию, которой он заполнен до краев, как фиал. Во почти всех вариантах изоляция табуированного лица рекомендуется не попросту как превентивная мера для его же собственного блага, да и как мера, направленная на благо остальных людей. Это и понятно: коль скоро святость и табуированность рассматриваются наподобие сильной взрывчатки, которая от мельчайшего прикосновения может взорваться, в интересах публичной сохранности их действие нужно ограничить, чтоб сохранить от разрушения все то, что придет в соприкосновение с ними. Не созидать солнца. 2-ое правило, о котором стоит упомянуть, запрещает солнцу сиять над головой человекобога. Этот запрет действовал в отношении японского микадо и в дела верховного жреца сапотеков. Крайний "числился богом, которого недостойна была носить земля и над головой которого недостойно было сиять солнце". Жители страны восходящего солнца не дозволяли священной особе микадо появляться под открытым небом, потому что солнце числилось недостойным кидать на него свои лучи. Краснокожие Гранады в Южной Америке "до семилетнего возраста содержали будущих вождей и их жен в заточении. Условия заточения были жестокими: им нельзя было созидать солнце в неприятном случае они утратили бы право на звание вождя и питаться им разрешалось лишь строго определенной едой. Время от времени охрана заходила в темницу, чтоб задать им жестокую порку". Наследник престола в Боготе - каковым был не отпрыск правителя, а отпрыск его сестры-с самого ранешнего юношества подвергался грозному воспитанию: он в полном уединении жил в храме, где не мог созидать солнце, есть соль, говорить с дамой. Жил он в окружении стражей, которые пристально наблюдали за всеми его поступками. Стоило ему нарушить хоть одно из предписанных правил поведения, его объявляли нечестивцем и лишали права на престол. До того как вступить на престол, наследник трона в Согамосо был должен в течение 7 лет поститься в храме, куда не проникал солнечный свет. Чтоб стать перуанским инкой, наследнику престола необходимо было месяц пропоститься в темноте.

[Astrolog]

Заточение женщин в период созревания. Интересно, что одно либо оба эти правила (не касаться земли ц не созидать солнца) во почти всех частях света выполняют и девушки в период созревания. Так, по обычаю лоангских негров достигших этого возраста женщин заточают в отдельные хижины и запрещают им дотрагиваться к земле обнаженными частями тела. У зулусов и схожих им племен Южной Африки, ежели 1-ые месячные начинаются "у девушки во время прогулки, сбора хвороста либо работы в поле. она бежит к реке и весь день прячется в зарослях тростника, чтоб ее не увидел кто-либо из парней. Свою голову она кропотливо укутывает покрывалом, чтоб солнечные лучи не попали на нее не превратили даму в иссохший скелет. С пришествием темноты она ворачивается домой, где ее на некое время подвергают заключению в хижине". По обычаю племени аванконде к северу от озера Ньяса опосля первой менструации девченку совместно с несколькими иными дамами переселяют в затемненную хижину. Пол хижины покрыт высушенными банановыми листьями, и в этом "доме Авасунгу" (другими словами в доме "женщин, у каких нет сердец") запрещается раскладывать костер. В Новейшей Ирландии женщин на четыре-пять лет подвергают заточению в тесноватых клетушках; все это время они проводят в темноте без права ступать на землю. Ах так обрисовывает этот обычай свидетель: "Я слышал о существовании диковинного обычая, относящегося к неким совершенно молоденьким девушкам, от местного учителя и обратился к вождю с просьбой отвести меня к их хижине. Хижина эта имела около восьми метров в длину и была обнесена оградой из бамбука и тростника. Над входом в символ того, что хижина находится под серьезным табу, был повешен пучок сухой травки. Снутри хижины находились три сооружения конической формы, приблизительно 7-8 футов высотой и 10-12 футов в окружности у основания. Изготовлены эти клети были из широких листьев пандануса, пригнанных друг к другу так плотно, что через их практически не проникал воздух и свет. Сбоку в каждом таком сооружении имелось отверстие, прикрытое двойной дверью из сплетенных листьев кокосовой пальмы и пандануса. На высоте около 3-х футов над землей заместо пола был настлан тростниковый помост, Нам сказали, что в каждой из этих клетей было заключено по девушке: узницы оставались там не меньше четырех-пяти лет, не имея права выходить из хижины. Слыша все это, я не верил своим ушам, - рассказанное казалось очень страшным, чтоб быть правдой. Я обратился к вождю и произнес, что мне бы хотелось заглянуть вовнутрь клеток, а заодно узреть женщин, чтоб иметь возможность подарить им бусы. Он ответил, что глядеть на их - табу для хоть какого мужчины, кроме их родственников. Но, видно, прельстившись обещанными бусами, он послал за старухой, которая присматривала за узницами и одна имела право отворять двери клеток. Пока мы ожидала, девушки недовольным тоном говорили с вождем, как как будто были с ним в чем либо не согласны и выражали какие-то опаски. В конце концов пришла старуха, и выражение лица у нее было, нужно огласить, далековато не миролюбивым. Она, по-видимому, неодобрительно отнеслась к просьбе вождя разрешить посмотреть на женщин. Вообщем, ей пришлось подчиниться вождю и открыть дверь. Девушки стали с любопытством разглядывать нас и, получив приказание, протянули руки за бусами. Я, но, намеренно присел в неком отдалении от их и вынул приготовленные бусы, потому что желал, чтоб они вышли из клеток и дали мне возможность осмотреть их изнутри. Мое желание сделало доп трудность: девушкам во всегда заточения не разрешалось касаться ногами земли. Но им чрезвычайно хотелось заполучить бусы, так что старухе пришлось выйти наружу и набрать хвороста. Она разложила его на земле, после этого подошла к одной из женщин и посодействовала ей выйти из клети. Старуха поддерживала ее за руку, когда та переступала с 1-го полена на другое, пока не приблизилась ко мне так, чтоб взять протянутые бусы. Я пошел осмотреть внутренность покинутой ею клеточки, но чуть мог просунуть в нее голову - таковой спертый там был воздух. Клеть была вычищена, и кроме пары маленьких стволов бамбука для хранения воды, в ней не было ничего. Места девушке хватает только на то, чтоб посиживать на буковой платформе на корточках либо лежать поджав ноги. Ежели прикрыть дверь, то в клеточке, пожалуй, не видно ни зги. Выходить из клети девушкам позволяется всего один раз в день для того, чтоб обмыться в древесной лохани либо тазе, стоявшем рядом с каждой клетью: они, молвят, сильно потеют. Сажают женщин в эти душноватые клетушки в совершенно молодом возрасте и держат до того времени, пока они не добиваются брачного возраста. Потом их выпускают на свободу, где их ожидает шикарный свадебный пир. Одной из женщин было лет четырнадцать-пятнадцать, она, по словам вождя, провела в собственной клети 5 лет и скоро обязана была выйти на волю.

[Astrolog]

Двум иным было приблизительно восемь и 10 лет, и им предстояло высидеть там еще пару лет",В одном из округов Английской Новейшей Гвинеи (Кабади) "дочерей вождя в возрасте приблизительно двенадцати-тринадцати лет два либо три года держат взаперти. Им ни под каким видом не разрешается выходить из дома, в который не просачивается солнечный свет". У 2-ух граничащих вместе схожих племен с побережья Новейшей Гвинеи, ябим и букауа, достигшую созревания даму приблизительно на 5 либо 6 недель подвергают заточению во внутренней части дома. Ей запрещается посиживать на полу, чтоб ее нечистота не прилипла к нему; присаживается она на специально принесенное полено. Женщина не имеет права касаться ногами земли. Ежели ей необходимо на короткое время выйти из дома, она обертывается циновками и надевает на ноги две половинки кокосового орешка, которые, наподобие сандалий, прикрепляются к ее ногам с помощью лиан. У отданомов Борнео девченок в возрасте восьми либо 10 лет заточают в небольшую комнату либо келью и на длительное время лишают всякой связи с наружным миром. Дома отданомов строятся на сваях и освещаются через одно-единственное окошечко, выходящее на пустынное место, так что девченка находится практически в полной темноте. Даже в случае последней необходимости ей не разрешается покидать комнату, В продолжение всего срока заточения ее не имеет права посещать ни один из членов семьи. Для ухода к ней приставлена рабыня. Время собственного одиночного заключения, которое часто растягивается лет на семь, девченка коротает за плетением циновок либо за каким-либо иным рукоделием. Из-за неподвижного стиля жизни ее рост задерживается, и, когда по достижении половой зрелости ее в конце концов выпускают на волю, лицо ее бывает бледно как воск. Девченке вновь демонстрируют солнце, землю, воду, деревья и цветочки, как если б она лишь что родилась на свет. На потрясающем пиру в ее честь убивают раба и обмазывают девченку его кровью. В прошедшем в Сераме женщин по достижении половой зрелости в одиночестве запирали в черную хижину. На полуострове Мабуйаг в Торресовом проливе, когда у девченки в первый раз наступают месячные, в черном углу дома из ветвей кустарника делается загородка круглой формы. Девченка - на нее надевают ручные и ножные браслеты, перевязи, венок, также ушные, нагрудные и спинные декорации из раковин садится на корточки среди данной загородки, так что видна только ее голова. Тут ей надлежит оставаться в заключении три месяца. Все это время над ее головой не обязано сиять солнце, хотя ночкой ей разрешается выходить из хижины (в это время меняют ветки кустарника, за которыми она прячется). Девченка не имеет права касаться руками еды: ее подкармливают одна либо две пожилые дамы, ее тетки по материнской полосы, приставленные для ухода за ней. Одна из этих дам в лесу готовит для нее еду на особенном огне. Девушке запрещено употреблять в еду мясо черепахи и черепашьи яичка, но в растительной еде ее не ограничивают. Во время заключения ни один мужчина, включая ее собственного отца, не имеет права заходить в дом. По истечении трехмесячного срока служанки на собственных плечах относят девченку к пресноводной лагуне, чтоб она не касалась ногами земли. При всем этом соплеменницы, окружив девченку, сопровождают ее до самого берега. На берегу с нее снимают декорации, после этого носильщицы вносят ее в воду и окунают, а все другие дамы обрызгивают девченку водой. Выйдя из воды, одна из служанок накладывает для собственной подопечной кучу травки. Иная бежит к подводной горе, ловит маленького краба, отрывает ему клешни и торопится назад к лагуне. За это время там успевают разжечь юогонь, на котором поджаривают клешни краба. Служанки подкармливают девченку жареными клешнями. После чего на нее вновь надевают декорации, и вся компания гуськом шествует обратно в селение: женщина идет меж своими старенькыми тетками, которые держат ее за запястья. Тетки передают ее своим мужьям, один из которых ведет ее к для себя домой, где для всех устраивается угощение, и девченке разрешается есть еду своими руками. На последующих за угощением танцах девченка отплясывает под руку с супругами теток, которые ухаживали за ней во время заточения. Аборигены племени яраиканна на полуострове Кейп-йорк в северной части Квинсленда, по имеющимся сведениям, в течение месяца либо 6 недель содержат достигшую половой зрелости даму в одиночестве, доступ к ней разрешен лишь дамам. Проводит она это время в специально выстроенной для нее хижине, лежа на полу на спине. Из-за того, что ей воспрещается глядеть на солнце, до заката она лежит с закрытыми очами (в неприятном случае ей не избежать заболевания носа). В течение всего периода заточения, чтоб ее не укусила змея, девченке запрещено есть то, что живет в соленой воде. Ухаживающая за ней пожилая дама кормит ее кореньями, ямсом и поит водой. У остальных австралийских племен в таковых вариантах был обычай по пояс либо выше зарывать женщин в землю, возможно для того, чтоб укрыть их от солнечного света.

[Astrolog]

Калифорнийские краснокожие верили, что во время собственной первой менструации девченка "в особенной степени наделена сверхъестественной силой, которая далековато не постоянно является кое-чем вредным и оскверняющим. Нередко, но, они были склонны считать, что с сиим состоянием соединены неблагоприятные последствия. Краснокожие не ограничивались тем, что изолировали девченку от семьи и общины, -они пробовали напрочь отрезать ее от наружного мира. Ей, к примеру, строжайшим образом запрещалось оглядываться вокруг себя. Потому прогуливалась она с опущенной головой, не смотря на мир вокруг нас и на солнце. В отдельных племенах девченку закутывали одеялом. Почти все из этих обычаев, к примеру запрет дотрагиваться к своей голове и чесать ее руками (для этого было надо воспользоваться особенным орудием), чрезвычайно сходны с надлежащими обычаями племен северного побережья Тихого океана. В одних вариантах девченку кормили дамы, в остальных она должна была поститься". Индейцы-чинуки, жители побережья штата Вашингтон, по достижении дочерью вождя половой зрелости в течение 5 дней укрывали ее от взоров соплеменников. Ей запрещалось глядеть на остальных людей и на небо, также собирать ягоды. Было поверье, что стоит ей посмотреть на небо, как наступит нехорошая погода; что, ежели она вздумает собирать ягоды, пойдет дождик; что, ежели она повесит свое полотенце из кедровой коры на ель, дерево здесь же засохнет. Девченка выходила из дому через необыкновенную дверь и купалась о бухте в отдалении от селения. В течение пары дней она постилась, после этого в течение долгого времени ей запрещалось есть свежайшую еду. Когда у индейцев-ахт, либо нутка, на полуострове Ванкувер девченки добиваются половой зрелости, их переселяют на крытую веранду "и со всех сторон окружают циновками, так что им не видно ни солнца, ни огня. В данной клети они остаются на одной воде некоторое количество дней. Чем подольше девченка остается в заточении, тем огромную честь это делает ее родителям. Но ежели становится понятно, что во время этого тяжкого тесты она лицезрела солнце либо огонь, она обесчещена на всю жизнь". На ширмах, за которыми скрываются девушки, нарисованы мифические птицы грома. В течение восьми месяцев по достижении половой зрелости ей не разрешается есть свежайшую еду, в особенности лососей. Не считая того, она обязана есть в одиночестве и воспользоваться при всем этом своей чашечкой и блюдом. Достигшая половой зрелости девченка из племени тсетсаут (Английская Колумбия) носит широкополую кожаную шапку, которая заслоняет ее лицо от солнца. Считается, что ежели на ее лицо попадет солнечный свет либо она поглядит на небо, то пойдет дождик. Не считая того, шапка защищает ее от огня. который не должен касаться ее кожи. В течение 2-ух лет она живет в отдельной хижине, хотя созидать остальных людей ей не возбраняется. По истечении этого срока какой-либо мужчина снимает с ее головы шапку и выбрасывает ее. По обычаю бил-кула, либо бела-кула (Английская Колумбия), девченка по достижении половой зрелости обязана спать в сарае с отдельным очагом. Спускаться в основную часть дома и посиживать у домашнего очага ей запрещено. В течение 4 дней она обязана недвижимо пребывать в сидящем положении. Деньком она постится, но ранешным днем ей дают незначительно еды и питья. По истечении 4 дней заточения она получает право покидать свою комнату, но лишь через особенное отверстие в полу (бела-кула строят дома на сваях). Ей, но, еще воспрещается заходить в главную комнату. Выходя из дому, она надевает широкополую шапку, которая защищает ее лицо от солнечных лучей. Считается, что, ежели свет солнца попадет ей на лицо, это плохо отразится на ее очах. Она может собирать ягоды на буграх, но еще целый год не имеет права приближаться к реке либо к морю. Стоит ей съесть свежайшего лосося, и она лишится эмоций либо ее рот перевоплотится в длиннющий клюв.

[Astrolog]

При возникновении у девченки первых признаков половой зрелости индейцы-тлинкиты (колоши) запирали ее в небольшую хижину либо в клеточку, в какой, не считая маленький отдушины, не было другого отверстия. В этом черном и грязном убежище ей предстояло провести год без огня, без движения, без общения с людьми. Приносить ей пищу разрешалось лишь мамы и рабыне. Еду они передавали ей через отдушину, а пить она обязана была из кости крыла белоголового сокола. Позже время заточения женщин где-то было сокращено до полугода, 3-х месяцев и даже до еще наименьшего срока. Чтоб не осквернить своим взором небеса, девченка должна была носить шапку с широкими полями. Женщина числилась недостойной того, чтоб над ее головой сияло солнце, тлинкиты представляли, что одним своим взором она способна принести несчастье охотнику, рыбаку либо игроку, направить предметы в камешки и т.д. По истечении срока заточения ее старенькую одежду сжигали и заместо нее шили новейшую. Устраивался пир, во время которого в верхней губе девченки, параллельно рту, делался узенький надрез, в который вставляли щепку либо раковину. Коняги - эскимосская народность на Аляске - помещают даму по достижении половой зрелости в небольшую хижину, где ей предстоит 6 месяцев простоять на четвереньках. После чего хижину несколько расширяют, чтоб женщина могла выпрямить спину и оставаться в данной позе еще 6 месяцев. В течение всего сих пор женщина числилась нечистой и была на сто процентов лишена общения с соплеменниками. Когда у девченки появлялись 1-ые признаки половой зрелости, гуарани Южной Бразилии на границе с Парагваем зашивали ее в гамаке, оставляя в нем одно малюсенькое отверстие для дыхания. Завернутая в гамаке, как труп, она пребывала в таком положении два либо три дня, пока продолжались месячные. Все это время ей было строго-настрого наказано соблюдать пост. После чего ее вверяли заботам замужней дамы, которая остригала ей волосы и приказывала воздерживаться от потребления в еду мяса до того времени, пока они не отрастут так, что скроют уши. У матако-матагуай (Гран-Чако) при подобных обстоятельствах женщина некое время проводит в заточении. Она лежит в углу хижины, прикрытая ветвями, ни на кого не смотря и ни с кем не разговаривая; она не имеет права употреблять в еду мясо и рыбу. Тем временем стоящий перед домом мужчина колотит в барабан. У живущего в Восточной Боливии индейского племени юракаре при возникновении у девушки первых признаков половой зрелости ее отец строит рядом со своим домом маленькую хижину из пальмовых листьев. В эту совсем черную хижину он заточает свою дочь; там она проводит четыре дня, не притрагиваясь к еде. Когда у девушки из племени макуши (Английская Гвиана) в первый раз начинаются месячные, ее подвешивают к самому высочайшему месту в хижине в гамаке. В течение первых пары дней ей запрещается выбираться из гамака деньком. Зато ночкой, чтоб ее шейка и остальные части тела не покрылись язвами, она обязана спуститься разжечь огонь и провести около него всю ночь. Во время месячных она обязана поститься. Когда же они пойдут на спад, женщина может спуститься и занять отведенное ей место в самом черном углу хижины. Днем ей разрешается на особенном огне и в особом сосуде приготовить для себя еду. Дней через 10 приходит чернокнижник, который, бормоча заклинания и дуя на даму и на более ценные предметы, к которым она прикасалась, рассеивает чары. Горшки и сосуды для питья, которыми она воспользовалась, разбивают, а их осколки зарывают. Опосля первого купания женщина обязана отдать мамы высечь себя тонкими прутьями, не издавая ни одного стона. В конце второго периода ей вновь - но это уже в крайний раз - задают порку. Сейчас она "чиста" и может опять разговаривать с людьми.

[Astrolog]

Когда зрелости добивается юная индуска, ее на четыре дня заключают в черную комнату и запрещают глядеть на солнце. Она считается нечистой, так что никто не смеет к ней дотрагиваться. Меню девушки ограничивается вареным рисом, молоком, сахаром, творогом и несолеными плодами индийского финика. На 5-ый день днем она в сопровождении 5 замужних дам направляется к примыкающему водоему. Они купаются, натершись соком куркумы, и, возвратившись, выбрасывают из комнаты, где находилась женщина, циновку и другую утварь. Брахманы-рархи (Бенгалия) принуждают даму во время первых месячных жить раздельно от всех, а именно запрещают ей созидать парней. Три дня женщина остается взаперти в черной комнате и подвергается различного рода ограничениям. Ей запрещено есть рыбу, мясо и сладости; питаться она обязана только рисом и перетопленным водянистым маслом. У тийанов Малабара женщина в протяжении 4 дней с начала первой менструации числилась нечистой. Эти дни она обязана проводить в северной части дома - там на подстилке из определенного рода травки она спит в комнате, увенчанной гирляндами из листьев юных кокосовых пальм. Ей составляет компанию и спит с ней в одной комнате иная женщина; но ни к какому другому лицу, дереву либо растению она не имеет права дотрагиваться. Ей запрещается также глядеть в небо, и горе ей, ежели взор ее свалится на ворону либо на кошку. Женщина строго соблюдает вегетарианскую диету, не ест соль, финики и острый красноватый перец. Она вооружена против злых духов ножиком, который лежит на подстилке либо находится при ней. Камбоджийцы укладывают достигшую зрелости даму в кровать под москитным пологом, и в ней она проводит 100 дней. Традиционно, но, достаточным считается срок в четыре, 5, 10 либо 20 дней (ежели принять во внимание тропический климат и то, что москитный полог пропускает не достаточно воздуха, и этот срок выбежать очень не попросту). Согласно другому сообщению, достигнув зрелости, камбоджийская женщина "заходит в тень". Во время заточения, которое, в зависимости от знатности и публичного положения ее семьи, может продолжаться от пары дней до пары лет, она должна соблюдать целый ряд запретов: не попадаться на глаза незнакомому мужчине, не употреблять в еду мясо, рыбу и пр. В этот период женщина не прогуливается никуда, даже в пагоду. Вообщем, в случае солнечного затмения заключение прерывается: женщина получает право выйти из дому и принести обеты чудовищу, которое типо вызывает затмения, хватая зубами небесные тела. Тот факт, что во время затмения девушке в виде исключения разрешают покинуть место заточения, указывает, как практически соблюдается в данном случае табу, запрещающее глядеть на солнце девушкам, лишь что достигшим половой зрелости. Логично, что это обширно распространенное суеверие оставило след в преданиях и народных притчах. К числу таковых преданий относится древнегреческий миф о Данае, которую отец заточил в подземелье либо в медную башню и которая, невзирая на это, забеременела от Зевса, явившегося ей в виде золотого дождика. Сходное предание о собственных предках говорят сибирские киргизы. У некоего хана была кросотка дочь, которую он держал в черном металлическом доме, чтоб ее не лицезрел ни один человек. Ей прислуживала старуха. Когда дочь хана достигла девического возраста, она спросила служанку: "Куда это ты так нередко ходишь?" - "Дитя мое, - ответствовала ей служанка, -существует светлый мир, где живут твой отец и твоя мама и много остальных людей". - "Будь добра, произнесла тогда женщина, - покажи мне этот мир, я никому о этом не скажу". И древняя служанка вывела даму из дому. Увидев светлый мир, женщина зашаталась и свалилась без эмоций. Тут-то бог устремил на нее собственный взгляд, и она зачала. Разгневавшись, отец посадил дочь в золотой сундук и пустил его по волнам бурного моря (в сказочной стране и золото может плавать). Золотой дождик в греческом мифе и взгляд бога в киргизском предании символизируют, возможно, солнце и солнечный свет. Представление, что дама может забеременеть от солнца, нередко встречается не только лишь в преданиях, оно оставило след и в брачных обычаях.

[Astrolog]

Идет речь о казахах. Предпосылки изоляции достигших половой зрелости женщин. Настолько всераспространенные ограничения, налагаемые на женщин при достижении ими половой зрелости, основываются на глубоко укоренившемся ужасе, который первобытный человек испытывает перед менструальной кровью. Она внушает ему этот ужас повсевременно, но в особенности при первом собственном возникновении. Ограничения, которым дамы подвергаются во время первых месячных, обычно, бывают потому наиболее жестокими, чем те, которые накладываются на их по этому же случаю в предстоящем. Выше мы привели примеры ужаса перед менструальной кровью и основанных на нем обычаев, но потому что панический ужас, который это периодическое явление вызывает а уме первобытного человека, оказал глубочайшее влияние на его жизнь и университеты, нелишним будет привести еще некие примеры. У 1-го южно-австралииского племени в районе бухты Встречи существует - либо было - "суеверие, запрещающее дамам во время месячных находиться в стойбище. При приближении юноши либо мальчугана дама в этом состоянии обязана отдать о для себя знать кликом, чтоб он ее обошел. Пренебрежение сиим правилом может вызвать со стороны ее супруга либо кого-нибудь из ближайших родственников ругань, а время от времени и грубые побои, так как мальчишкам с самого юношества внушают, что ежели они эту кровь увидят, то рано поседеют и преждевременно одряхлеют". Диери Центральной Австралии верят, что стоит даме во время месячных съесть рыбу либо искупаться в реке, как вся рыба в ней вымрет и вода высохнет. Арунта (Центральная Австралия) запрещают дамам во время регул собирать луковицы растения ирриакура, являющегося главной едой этого племени. Ежели дама нарушит это правило, станет ощущаться недочет в луковицах. В неких австралийских племенах дамы в период месячных подвергались еще больше серьезной изоляции и поболее жестоким мерам наказания за нарушение запретов, чем ругань либо побои. Так, "в племени вакельбура существует правило, запрещающее дамам воспользоваться теми же дорогами к стойбищу, которыми пользуются мужчины. Всякое нарушение этого правила в любом большом становище карается гибелью. Поступают с дамами так из-за того кошмара, который внушают регулы. Дама проводит весь этот период на расстоянии не меньше полумили от стойбища. Она обматывает вокруг бедер ветки тотемного дерева и находится под неусыпным надзором, так как считается, что мужчина, по несчастной случайности увидевший даму в этом состоянии, обречен на скорую погибель. Ежели дам попалась на глаза мужчине по собственной вине, то ее вероятнее всего ждала погибель. По окончании месячных женское тело раскрашивают в красноватый и белоснежный цвет, и она ворачивается в стойбище, украсив голову перьями".

[Astrolog]

На Муралуге, одном из островов Торресова пролива, дама в период регул не имеет права употреблять в еду все, что соединено с морем, а не то рыбаки, по мнению туземцев, ничего не изловят. На полуострове Галела к западу от Новейшей Гвинеи дамы во время месячных не заходят на табачные плантации, чтоб это растение не было поражено заболеванием. Минангкабау острова Суматра убеждены, что, ежели дама в этом нечистом состоянии пройдет мимо рисовых полей, сбор погибнет. Южноафриканские бушмены считают, что 1-го взора нуждающейся в изоляции девушки довольно для того, чтоб мужчины со всем, что у их в руках, навеки окаменели и перевоплотился в говорящие деревья. Скотоводы Южной Африки задумываются, что ежели дама во время месячных выпьет молока, то скот вымрет. Того же несчастья боятся, ежели на землю, по которой пройдет стадо, свалится хоть капля менструальной крови. Во избежание таковой напасти дамам вообщем (а не только лишь во время месячных) закрыт доступ в загоны для скота, наиболее того, на пути в селение и при переходе из одной хижины в другую им запрещается воспользоваться обыкновенными дорогами. Они должны передвигаться обходными способами, потому что по главным дорогам прогуливается скот. Такие "дамские" дороги можно созидать в любом кафрском селении. У баганда даме во время месячных также запрещается пить молоко и дотрагиваться к молочным сосудам; ей нельзя также притрагиваться к вещам супруга, посиживать на его подстилке и готовить ему еду. Прикоснуться к какой-нибудь из вещей супруга в таковой период все равно что пожелать ему погибели либо прибегнуть с данной целью к истинному колдовству. Стоит ей притронуться к хоть какому из таковых предметов, и супруг наверное заболеет; ежели она прикоснется к его оружию, в наиблежайшей битве его ожидает верная погибель. Дальше, баганда не разрешают дамам в период регул брать воду из колодца из боязни, что вода в нем высохнет, а сама виновница, ежели она не исповедовалась в этом прегрешении и чернокнижник не принес искупительную жертву, заболеет и умрет. По обычаю акикуйю Английской Восточной Африки, ежели у дамы, разжигающей новейший очаг, окончание постройки новейшей хижины случаем совпало с месячными, хижина не позднее чем на последующий день обязана быть снесена. И ни в коем случае эта дама не имеет права оставаться в ней на вторую ночь, потому что это навлекло бы проклятье на нее и на весь дом. Сейчас Республика Кения. Согласно Талмуду, дама, проходящая сначала собственного месячного цикла меж 2-мя мужчинами, становится предпосылкой погибели 1-го из их. По мнению ливанских фермеров, дама в этот период является предпосылкой почти всех бедствий: ежели на цветочки попадает ее тень, они увядают, а деревья засыхают; даже змеи замирают в неподвижности под ее взором. Ежели таковая дама сядет верхом на лошадка, животное умрет либо по последней мере на длинный срок станет непригодным для работы.

[Astrolog]

Гуайкери на реке Ориноко верят, что все, на что наступит дама во время регул, ожидает верная смерть и что стоит мужчине ступить на место, по которому она прошла, как у него сразу распухнут ноги. У краснокожих бри-бри Коста-Рики замужние дамы во время месячных пользуются в качестве посуды лишь банановыми листьями; они выбрасывают использованные листья в уединенном месте: ежели их отыщет и съест скотина, то считается, что животное зачахнет и умрет. Для питья они также должны воспользоваться особенными сосудами: ведь всякого, кто позднее выпьет из их, ожидает типо неминуемая погибель. По обычаю большинства племен североамериканских краснокожих, во время месячных дамы уходили со стойбища либо селения и оставались за его пределами до того времени, пока оставались "нечистыми". Они жили в особенных хижинах и под навесами. В этих жильях они в одиночестве воспринимали еду. и спали, грелись у отдельного очага и воздерживались от всякого общения с мужчинами, которые со собственной стороны шарахались от их как от прокаженных. Клики и схожие им племена краснокожих Соединенных Штатов Америки, например, обязывали дам в период регул поселяться в отдельных хижинах на неком расстоянии от селения. Они должны были жить там, рискуя подвергнуться неожиданному нападению противников и быть отрезанными от собственных. Проходить рядом с таковыми дамами означало заразиться "самой страшной и небезопасной скверной". Опасность распространялась также на противников, которые, убив такую даму, должны были очиститься при помощи священных травок и кореньев. Индейцы-стсили (Английская Колумбия) представляли, что, ежели находящаяся в этом состоянии дама наступит на пучок стрел, они растеряют свою силу и даже могут причинить погибель их обладателю; ежели она пройдет впереди охотника, вооруженного ружьем, его ружье никогда не будет стрелять метко. Чиппева и остальные племена Гудзонова залива запрещают дамам во время месячных находиться в становище, и те поселяются в шалашах из ветвей. Эти дамы носят капюшоны, на сто процентов скрывающие голову и грудь. Им запрещается дотрагиваться к домашней утвари и ко всему, чем пользуются мужчины, потому что считается, что "своим прикосновением они оскверняют эти предметы, так что их следующее употребление повлечет за собой какую-нибудь напасть", к примеру болезнь либо погибель. Пить они должны из сосуда, изготовленного из кости лебедя. Им запрещается ходить по проезжим дорогам и наступать на следы животных. Им "не разрешается ходить по льду рек и озер либо проходить рядом с местом, где мужчины охотятся на бобров либо расставляют сети, из опаски, что охотникам не будет сопутствовать фортуна. В этот период дамам также запрещается есть голову хоть какого животного и ходить по тропинке, по которой не так давно провезли на санях либо пронесли на спине голову оленя, южноамериканского лося, бобра и почти всех остальных животных. Нарушение этих запретов рассматривается как тягчайшее грех, потому что считается, что в предстоящем это лишит охотника фортуны на промысле". Лапландцы также запрещают дамам в период регул ходить по той части побережья, где рыбаки традиционно выгружают собственный улов: а эскимосам Берингова пролива кажется, что, ежели охотники пройдут мимо находящейся в таком состоянии дамы, они возвратятся домой с пустыми руками. По той же причине индейцы-каррнер ни под каким видом не разрешают таковой даме пересекать следы животных: в случае нужды ее переносят на руках. Они считают также, что в источнике либо в озере, куда ступила таковая дама, перемрет вся рыба.

[Astrolog]

У цивилизованных народов Европы вокруг данной загадочной стороны женской природы роятся более диковинные предрассудки, чем у дикарей. Находящийся в самой старой энциклопедии - "Естественной истории" Плиния - список угроз, связанных с месячными, длиннее, чем у всех варваров. Ежели верить Плинию, одним своим прикосновением таковая дама превращала вино в уксус, гробила сбор, саженцы, целые сады, сбрасывала плоды с деревьев, затемняла зеркала, затупляла бритвы, вызывала (в особенности когда луна на вреде) ржавение стальных и медных предметов, гробила пчел либо заставляла их покидать ульи, вызывала досрочные роды у кобыл и т.д. и т.п. В различных частях Европы и поныне существует поверье, согласно которому, ежели дама во время регул заходит в пивоварню, пиво скисает; вино, уксус и молоко, ежели она к ним прикасается, портятся: приготовленное ею варенье не может долго храниться; у кобылы, на которую она садится, случается выкидыш; бутоны, к которым она прикасается, вянут, а вишневое дерево, на которое она взбирается, засыхает. Население Брауншвейга пребывает в убеждении, что, ежели при закалывании свиньи присутствовала дама в таком состоянии, свинина обязательно сгниет. На греческом полуострове Калимнос дама во время месячных не имеет права ходить к колодцу за водой, перебегать через поток и заходить в море. 1-го ее присутствия в лодке довольно типо для того, чтоб поднялся шторм. Заточение дам во время месячных недомоганий имеет собственной целью нейтрализовать небезопасные токи, которые в такое время типо исходят от их. То, что при первой менструации опасность представляется в особенности значимой, явствует хотя бы из того, что в таковых вариантах принимаются чрезвычайные меры предосторожности. Выше мы проиллюстрировали на примерах два таковых запрета: запрет дотрагиваться к земле и запрет глядеть на солнцу. Предписания эти ориентированы на то, чтоб, так огласить, "подвесить" даму меж небом и землей. Подвешивают ли завязанную в гамаке даму к потолку, как в Южной Америке, либо, как в Новейшей Ирландии, сажают в возвышающуюся над землей неширокую черную клеть - ее в любом случае стараются отделить от земли и скрыть от солнца, чтоб испускаемый ею смертоносный яд не мог отравить эти великие источники жизни. Короче, говоря языком электротехники, ее изолируют для того, чтоб обезвредить. Рвение заточить либо изолировать даму диктуется как соображениями ее своей сохранности, так и интересами сохранности остальных. Вправду, считается, что сама женщина пострадает, ежели вздумает пренебречь предписанным ей режимом. Мы уже удостоверились, что девушки-зулуски убеждены, что ежели на их во время первых месячных свалятся солнечные лучи, то от их останутся кожа да кости; макуси верят, что не успеет женщина нарушить эти предписания, как ее тело покроется язвами. Иными словами, женщина вроде бы содержит в для себя заряд ужасной разрушительной силы и, ежели его не обезвредить, это губительным образом скажется как на ней самой, так и на всех, с кем она соприкасается. Цель всех табу - ради всех заинтересованных лиц удержать этот заряд в границах. Теми же причинами разъясняется соблюдение схожих предписаний священными царями и жрецами. "Нечистота" женщин, достигших половой зрелости, и святость таковых лиц, на взор первобытного человека, значительно ничем не различаются друг от друга. Они являются только проявлениями единой загадочной силы, которая, подобно всякой иной силе, сама по для себя ни хороша ни плоха, но становится хорошей либо злой в зависимости от того, как ее используют. Потому таковым священным особам (как и девушкам при возникновении месячных) нельзя дотрагиваться к земле и глядеть на солнце по двум причинам: во-1-х, из опаски, вроде бы при соприкосновении с небом и землей энергия, которой заряжены эти люди, не разрядилась с роковой силой; во-2-х, из опаски, что, лишившись заряда энергии, эти лица в дальнейшем растеряют способность делать свои волшебные функции, от чего же зависит благополучие народа и мира вокруг нас. Таковым образом, интересующие нас предписания принадлежат к категории уже разобранных в этом труде табу, имеющих собственной целью сохранение жизни человекобога, а с ней и жизни его подданных и верующих. Считается, что драгоценная - и совместно с тем подверженная опасностям - жизнь такового лица в большей степени будет находиться в сохранности и остается безобидной, ежели будет подвешена меж небом и землей.