МАТЬ ХЛЕБА И ХЛЕБНАЯ ДЕВА В СЕВЕРНОЙ ЕВРОПЕ

[Astrolog]

1-ая часть имени Деметра, ежели верить В. Маннхардту, является производной от гипотетического критского слова deai ("ячмень"). Следовательно, имя Деметра имеет значение Мама Ячменя либо Мама Хлеба, так как корень этого слова у различных арийских народов, видимо, применялся для обозначения разных видов зерна. Нет ничего необычного в том, что имя данной богини имело критское происхождение, потому что одним из древних центров культа Деметры был полуостров Крит. Вообщем, эта этимология далековато еще не является кое-чем совсем установленным и ее лучше в особенности не подчеркивать. Мы отыскали для отождествления Деметры с Мамой Хлеба независящие от нее основания. Из 2-ух зерновых культур, которые связывались с Деметрой в греческой религии, - мы имеем в виду ячмень и пшеницу 1-ый, по всей вероятности, с огромным правом может претендовать на первопричастность к богине. Ячмень не только лишь был основной едой греков в гомеровскую эру. Есть основания считать, что он был ежели не первой, то одной из первых зерновых культур, которую начали возделывать арийцы. Внедрение ячменя в древнегреческих и древнеиндусских религиозных ритуалах является мощным аргументом в пользу древности выкармливания данной культуры. Его возделыванием, как понятно, занимались уже в каменном веке строители свайных зданий в Европе. Из фольклора современных народов Европы В. Маннхардт почерпнул неограниченное количество мифических персонажей, подобных древнегреческой Мамы Зерна либо Ячменя. Приведем только некие примеры. В Германии зерновые культуры нередко олицетворяются в виде Мамы Хлеба. Так, в весеннюю пору, видя, как ростки колышутся на ветру, фермеры приговаривали: "Идет Мама Хлеба". Либо: "Мама Хлеба бежит по полю". Либо: "Мама Хлеба идет по посевам". Детям, желавшим собирать в поле голубые васильки либо красные маки, запрещали делать это, так как там их могла схватить Мама Зерна, скрывающаяся в хлебных колосьях. В остальных вариантах ее в зависимости от вида посеянного зерна ЗОВУТ Мамой Ржи либо Мамой Гороха. Этими видами стращают малышей, чтоб они не прогуливались по полям, засеянным рожью либо горохом. Посевы, по поверью, растут благодаря Мамы Зерна. Так, обитатели деревень в окрестностях Магдебурга время от времени молвят: "В этом году леи уродится отлично - лицезрели Мама Льна". Обитатели одной деревни в Штирии говорили, что в их полях в полночь можно созидать Мама Хлеба в виде одетой в белоснежное платьице куколки, изготовленной из крайнего снопа; проходя по полям, она оплодотворяет их. А ежели крестьянин чем-нибудь ее обидит, она погубит его сбор.

[Astrolog]

Важную роль Мама Хлеба играет и в жатвенных ритуалах. Считается, что она прячется в крайних стеблях, остающихся в ноле опосля жатвы. Сжать эти стволы - означает либо изловить Мама Хлеба, или ее изгнать, или уничтожить. В первом случае крайний сноп с радостью приносят домой и оказывают ему божеские почести. Его кладут в амбар, а когда приходят время молотьбы, хлебный дух возникает вновь. В окружении Хадельн (земля Ганновер) жнецы обступают крайний сноп я колотят по нему палками для того, чтоб прогнать из него Мама Хлеба. Они кричат друг дружке: "Вон она Бей ее Гляди, вроде бы она тебя не схватила!" Длится это избиение до того времени, пока не окончен обмолот зерна. Когда обмолот окончен, считается, что Мама Хлеба изгнана. В окрестностях городка Данцига крестьянин, срезав крайние колосья, делает из их куколку, которую именует Мамой Хлеба либо Старухой и привозит в родное селение на крайней тележке. В неких областях земли Шлезвиг-Гольштейн крайний сноп обряжают в женское платьице и именуют Мамой Хлеба. Его привозят домой на крайнем возу и вымачивают в воде, что, непременно, представляет собой дождевые чары. В районе Брука, в Штирип, из крайнего снопа - его именуют Мамой Хлеба фигурку дамы делает пожилая замужняя дама в возрасте от пятидесяти до пятидесяти 5 лет. От снопа отрывают самые прекрасные колосья и сплетают из их вперемежку с цветами венок, который самая прекрасная женщина в селении песет местному фермеру либо помещику. Саму Мама Хлеба кладут в амбар для того, чтоб она отгоняла мышей. В остальных деревнях такого же района два парня в конце жатвы уносят с поля Мама Хлеба (другими словами крайний сноп) на острие шеста. Они шествуют за женщиной, украшенной венком, к помещичьему лому. Помещик воспринимает венок и вешает его у себя в зале, а Мама Хлеба кладут на кучу поленьев, так что во время ужина и танцев, посвященных окончанию жатвы, она оказывается в центре внимания. После чего ее подвешивают в амбаре, где она .остается до окончания молотьбы. Крестьянина, который сделал крайний удар цепом во время молотьбы, именуют отпрыском Мамы Хлеба. Его привязывают к Мамы Хлеба, колотят и проносят по деревне. В наиблежайшее воскресенье венок, изготовленный из колосьев крайнего снопа, освящают в церкви, и он хранится до весны. А в канун Пасхи семилетняя девченка выковыривает из этих колосьев зерна и раскидывает их посреди юных всходов. На Рождество траву от венка подкладывают в ясли для того, чтоб скотина отлично плодилась. Все это недвусмысленно показывает на то, что в сознании фермеров Мама Хлеба связывалась с плодородием и изобилием. Славяне также именуют крайний сноп Мамой Ржи, Пшеницы, Овса, Ячменя и т.д. в зависимости от засеваемой культуры. В Тарновской области, в Галиции, венок, сплетенный из крайних колосьев, именуют Мамой Пшеницы, Мамой Ржи либо Мамой Гороха. Его хранят до весны, после этого часть зерна из вплетенных в венок колосьев подмешивают к семенам. Этот обычай - очередное свидетельство веры в оплодотворяющую способность Мамы Хлеба. Во Франции, близ городка Оксерра, фермеры также именуют крайний сноп Мамой Пшеницы, Мамой Ячменя, Мамой Ржи либо Мамой Овса. Местные обитатели оставляют его в поле до того времени, пока в селение не отчаливает крайняя тележка, груженная снопами. Тогда они делают из него куколку, которую обряжают в крестьянские одежды и украшают короной и шарфом голубого либо белоснежного цвета. В грудь куколки, которая сейчас носит имя Церера, втыкают ветку дерева. Вечерком Цереру ставят посредине танцевальной площадки, и самый качественный жнец пляшет вокруг нее с самой прекрасной женщиной. По окончании танцев складывают погребальный костер. Девушки с венками на голове раздевают чучело, разрывают его на части и совместно с цветами, служившими ему украшениями, кидают на костер. После чего женщина, которая первой закончила жатву, зажигает костер, и все присутствующие обращаются к Церере с молитвой о неплохом урожае на будущий год. Старый обычай, замечает Маннхардт, сохранился тут в неприкосновенности, хотя имя снопа, Церера, несколько дает школьной премудростью. Обитатели Верхней Бретани придают крайнему снопу форму человека. Ежели крестьянин, сжавший крайний сноп, женат, чучело делают в виде матрешки, вкладывая в него куколку гораздо меньше. Именуют это сооружение Мамой Снопа. Чучело отдают супруге крестьянина, которая его развязывает и дает принесшим средства на выпивку. В неких вариантах крайний сноп зовут не Мамой Хлеба, а Мамой Жатвы либо Великой Мамой. В Оснабрюкском окружении земли Ганновер он носит заглавие Мамы Жатвы. Этот сноп делают в виде дамы, и жнецы пляшут вокруг него. В неких районах Вестфалии, для того чтоб сделать крайний сноп ржи потяжелее, к нему привязывают камешки. Местные обитатели привозят его в селение на крайней подводе и зовут Великой Мамой, хотя не придают снопу какой-нибудь определенной формы. В Эрфуртском окружении Великой Мамой именуют чрезвычайно тяжкий сноп (не непременно крайний). На крайней тележке его подвозят к амбару, где фермеры все совместно стаскивают его с воза под градом шуток. В остальных местах крайний сноп зовут Бабушкой и украшают цветами, лентами и дамским передником. В Восточной Пруссии во время жатвы пшеницы либо ржи жницы кричат даме, связывающей крайний сноп: "Для тебя досталась древняя Бабушка!" В окрестностях городка Магдебурга батраки и батрачки соревнуются за право связать крайний сноп по имени Бабушка. Тот (либо та), кому это получится, женится (либо выйдет замуж) в последующем году. Ежели крайний сноп свяжет женщина, то она выйдет замуж за вдовца; ежели вязать сноп достанется неженатому мужчине, он женится на старенькой карге. В прошедшем в Силезии Бабушке, большой связке из 3-х либо 4 снопов (изготовлял ее тот, кто вязал крайний сноп), придавали черты сходства с человеком. В окрестностях городка Белфаста крайний сноп время от времени именуют Бабусей. Срезают его типичным методом: жнецы кидают серпы, стараясь срезать стволы. Сноп связывают и хранят до последующей осени. Тот (либо та), кому достанется связать этот сноп, в течение года женится (либо выйдет замуж). Крайний сноп нередко именуют также Старухой либо Стариком. В Германии его часто делают в форме дамы и одевают в женское платьице. О срезавшем либо связавшем его человеке молвят, что он заполучил Старуху. В Альтисгейме (Швабия), когда, кроме единственной полосы, весь сбор уже собран, жнецы стают перед данной полосой в ряд и каждый стремится может быть скорее сжать свою часть, а тот, кто в этом состязании оказывается крайним, получает Старуху. Когда снопы складывают в копны, тот, кто хватает Старуху (наибольший и самый тяжкий сноп), становится предметом шуток со стороны других жнецов, которые кричат ему: "Заполучил Старуху, сейчас не отвертишься". Нередко Старухой зовут даму, которая вяжет крайний сноп. При всем этом убеждают, что на последующий год она выйдет замуж. В Нейзассе (Западная Пруссия) Старухой именуют и крайний сноп - на него надевают куртку, шапку и ленты, - и жницу, которая его связала. Их привозят в селение на крайней подводе и окатывают водой. В неких областях на севере Германии крайнему снопу придают сходство с человеком и именуют его Стариком. О даме, связавшей крайний сноп, молвят, что еп достался Старик.

[Astrolog]

Когда жатва в Западной Пруссии близится к концу, работа так и спорится в руках у дам и женщин, так как никто не желает остаться сзади и заполучить Старика, другими словами куколку, сделанную из крайнего снопа, нести которую выпадает на долю тому, кто закончит жатву крайним. Обитатели Силезии именуют крайний сноп Стариком либо Старухой и также де лают его предметом шуток. Сноп этот бывает необычайных размеров, время от времени к нему подвешивают камень. У вендов о том, кому выпало связать крайний сноп, молвят, что ему (либо ей) достался Старик. Чучело делают из пшеничных колосьев и травы, придают ему сходство с человеком и украшают цветами. Тот, кто связал крайний сноп, должен под хохот и шуточки других фермеров нести его в селение. Чучело вешают в жилье и оставляют его там до того времени, пока во время последующей жатвы не будет изготовлен новейший Старик. В неких из этих обычаев человек, которого зовут так же, как и крайний сноп, и который посиживает с ним рядом на крайней тележке, по замечанию Маннхардта, очевидно с ним отождествляется, другими словами он либо она воплощают дух хлеба, пойманный в крайнем снопе. Иными словами, дух хлеба реализуется в человеке и в снопе сразу. Еще больше очевидно отождествление человека с крайним снопом проявляется в обычае заворачивать в сноп человека, который срезает и вяжет его. Так, в Гермсдорфе, в Силезии, когда-то бытовал обычай привязывать к крайнему снопу даму, которая его связала. В Вейдене (Бавария) к крайнему снопу привязывали не того, кто его связал, а того, кто его сжал. В таковых вариантах этот человек воплощает дух хлеба, подобно тому как человек, обшитый ветками и листьями, символизирует дух дерева. Как уже было сказано, нередко крайний сноп, именуемый Старухой, различается от остальных снопов своим размером и весом. Так, обитатели неких селений в Западной Пруссии делают Старуху в два раза длиннее и в два раза толще, чем обыденный сноп, а к середине снопа привязывают камень. Время от времени сноп этот так тяжел, что человек может поднять его с трудом, В Альт-Пиллау, в Самландии, Старуха часто вяжется из восьми-девяти снопов, так что человек, которому приходится ее подымать, кряхтит под таковой тяжестью. В Ицгрунде (Саксен-Кобургское княжество) Старуху также делают больших размеров очевидно с намерением получить таковым методом на последующий год обильный сбор. Из этого можно сделать вывод, что изготовка крайнего снопа необычайно огромным либо томным является волшебным приемом, направленным на сбор обильного урожая в дальнейшем году. Когда в Шотландии опосля дня Всех Святых срезали крайние колосья, то сделанную из их в форме дамы фигуру время от времени называли Карлин либо Карлица, что означает Старуха. Ежели же это происходило до дня Всех Святых, сноп называли Девой. Ежели крайний сноп вязался опосля захода солнца, его звали Колдуньей и лицезрели в этом дурной символ. Шотландские горцы звали снопы из крайних колосьев или Старенькой Женушкой (Cailleach), или Девой. 1-ое заглавие всераспространено в западной, а 2-ое - в центральной и восточной частях Шотландии. Нам в скором времени предстоит побеседовать о Деве. Сейчас же нас интересует Древняя Женушка. Ах так списывает этот обычай преподобный Д.Д. Кампбелл, священник на одном из отдаленных Гебридских островов, Тирее, исследователь внимательный и отлично информированный. "Во время жатвы люди боролись за то, чтоб не оказаться в данном деле крайними. Когда обработкой земли занималась еще вся община, были случаи, что крайняя полоса оставалась несжатой, потому что никто не желал за нее браться. Все боялись "голода в доме" в виде воображаемой Старухи (Cailleach), которую необходимо будет подкармливать до последующей жатвы. Этот ужас перед Старухой порождал различные состязания и утехи... Жнец, окончивший жатву первым, изготовлял из хлебных колосьев куколку, которая называлась Древняя Женушка, и передавал ее последующему. Закончив жатву, тот передавал ее еще наименее проворному жнецу. Этот же, кто кончал жатву крайним, был должен хранить Старуху в течение года".

[Astrolog]

На полуострове Айлей крайний сноп также именовался Древняя Женушка. Опосля того как во время жатвы эта Женушка сыграет свою роль, ее подвешивают на стенку и сохраняют до последующей пахоты. Во время пахоты Женушку сникают со стенки, и хозяйка дома распределяет ее меж пахарями. Те кладут колосья для себя в кармашки и, придя на поле, скармливают их лошадям. Считается, что это приносит фортуну во время последующей жатвы, к чему, как считают, Древняя Женушка и стремится. Отмечено существование подобного рода обычаев и в Уэльсе. Так, на севере графства Пемброкшир из стеблей, сжатых на крайней полосе, длиной от 6 до 12 дюймов обитатели делали чучело, звавшееся Колдуньей. Еще на памяти людей сегодняшнего поколения с ролью этого чучела проводились затейливые древние ритуалы. Жнецы приходили в огромное возбуждение, когда оставалась крайняя несжатая полоса. Они по очереди кидали в нее серпами, а тот, кому удавалось ее срезать, получал в заслугу кувшин домашнего пива. Потом эти валлийцы спешно изготовляли Колдунью и несли ее на примыкающее поле, где жнецы еще продолжали заниматься своим делом. Делалось это традиционно тайно, чтоб фермеры, работавшие на примыкающем поле, ничего не увидели. Если б у их появилось хоть мельчайшее подозрение, что им желают подсунуть Колдунью, они здесь же прогнали бы несшего ее крестьянина прочь. Потому, спрятавшись за изгородью, крайний просиживал в засаде до того времени, пока 1-ый из жнецов не оказывался прямо перед ним. Здесь он одним ударом перебрасывал Колдунью через забор, стараясь, чтоб она угодила на серп первого жнеца. После чего он со всех ног пускался наутек и мог считать, что ему подфартило, ежели в его спину не вонзился один из брошенных разгневанными соседями вслед ему серпов. В остальных вариантах Колдунью приносил в дом крестьянина один из жнецов. Он делал все вероятное, чтоб протащить чучело в дом незаметно. Ведь если б хозяева заподозрили его в намерении подкинуть Колдунью, они могли задать ему неплохую взбучку. В одних вариантах они раздевали его практически что догола, в остальных - окатывали водой, которую специально для данной цели держали в ведрах и мисках. Зато, ежели удавалось пронести в дом сухую Колдунью, оставшись незамеченным, владелец дома был должен заплатить маленький штраф. Время от времени принесший Колдунью запрашивал с него кувшин пива из наиблежайшего к стенке бочонка, в каком, как числилось, было самое наилучшее пиво. После чего Колдунью бережно вешали на гвоздь в сенях либо в другом месте и хранили в течение года. Обычай внесения в дом Колдуньи существует до этого времени на неких фермах на севере Пемброкшира, хотя лишь что описанные древнейшие ритуалы там уже пропали. Сходные ритуалы соблюдают славяне. Так, поляки именуют крайний сноп Бабой, другими словами Старухой. "В крайнем снопе, - молвят польские фермеры, - посиживает Баба". Бабой именуют и сам этот сноп, связанный время от времени из 12-ти наиболее маленьких снопов. В неких частях Богемии Бабу делают в виде дамы в огромной соломенной шапке. Ее привозят в селение на крайней тележке, груженной снопами, и две девушки совместно с венком передают Бабу крестьянину. При вязке снопов дамы прилагают все силы, чтоб не остаться сзади, потому что считается, что у дамы, связавшей крайний сноп, на последующий год непременно родится ребенок. В других вариантах жнецы кричат даме, связывающей крайний сноп, что у нее Баба либо что она Баба. Когда жнец в Краковском воеводстве вяжет крайний сноп, местные обитатели молвят: "В нем посиживает Дедушка". Когда то же самое делает жница, они молвят: "В нем посиживает Баба". Такую даму заворачивают в сноп, так что из него торчит лишь голова, сажают на последнюю тележку и везут в селение, где вся семья окатывает ее водой. Она остается в снопе до окончания танцев, и за ней сохраняется на год прозвище Баба.

[Astrolog]

Литовцы именуют крайний сноп Бобой либо Старухой (это слово перекликается с польским словом "баба"). Боба, молвят литовцы, прячется в крайних несжатых колосьях хлеба. Лицо, связывающее крайний сноп либо вырывающее крайний клубень картофеля, становится объектом бессчетных подшучиваний, и за ним на длительное время сохраняется прозвище Ржаной Старухи либо Старенькой Картофелины. Бобе придают форму дамы, на крайнем возе ее торжественно провозят через всю деревню, а у дома чучело обливают водой. После чего все фермеры по очереди пускаются с ним в пляс. В Рф крайний сноп также нередко делают в форме дамы, обряжают в женское платьице и с песнями и плясками приносят в деревню. Болгары из крайнего снопа изготавливают куколку, которую именуют Царицой либо Мамой Хлеба. На нее надевают юбку, таскают ее по всей деревне, а позже кидают в реку для того, чтоб достигнуть богатства дождика и росы для урожая последующего года. В остальных вариантах куколку сжигают, а пепел рассеивают по полям, непременно в целях их осеменения. Царицой титулуют крайний сноп также в Центральной и Северной Европе. Так, в Зальцбургской области Австрии по окончании сбора урожая фермеры устраивают многолюдное шествие, во время которого юные мужчины тащат на для себя лежащую в малеханькой карете Царицу Хлебных Колосьев. В прошедшем обычай производства Царицы Урожая был всераспространен и в Великобритании. С ним, возможно, был отлично знаком Джон Мильтон, который пишет в поэме "Потерянный рай": Тогда Адам, Ее возврата ждущий в нетерпеньи, Венок сплел из прелестнейших цветов, Чтобы ей украсил косы. Он трудов Заслугой стал той сельской юной деве, Как сноп заслугой хлебной царице. Нередко подобные обычаи связываются не с жатвой, а с обмолотом зерна на гумне. Спасаясь бегством от серпов, дух хлеба отыскивает прибежища в крайнем обмолачиваемом на гумне снопе и или находит погибель под ударами цепов, или укрывается на примыкающем гумне в еще не обмолоченном снопе. Последнюю подлежащую обмолоту порцию злаков именуют Хлебной .Мамой либо Старухой. Время от времени этот термин используют и к человеку, нанесшему крайний удар цепом. Его заворачивают в траву, оставшуюся от крайнего снопа, либо привязывают пучок травы к его спине. Под всеобщий смех его провозят но деревне в тележке. Обитатели неких районов Баварии, Тюрингии и остальных областей молвят о человеке, которому досталось обмолотить крайний сноп, что он заполучил Старуху либо Хлебную Старуху. Такового человека обвязывают травой и носят на руках либо возят на тележке по всей деревне, а в заключение сажают в навозную кучу либо ведут на гумно к другу, который еще не окончил обмолот. В Польше человека, который нанес крайний удар цепом на молотьбе, именуют Бабой (другими словами Старухой). Его убирают колосьями и возят по деревне. Литовские фермеры время от времени вообщем не обмолачивают крайний сноп, но придают ему форму дамы и отвозят на гумно к другу, еще не окончившему обмолот.

[Astrolog]

Когда во время молотьбы на гумне возникает незнакомая дама, обитатели неких частей Швеции обвязывают ее туловище цепом, вокруг шейки обкручивают хлебные колосья, на голову ложут корону из колосьев, и молотильщики кричат: "Смотрите на Хлебную Матушку!" Незнакомку, нежданно появившуюся во время молотьбы, в этом примере принимают за хлебного духа, лишь что изгнанного ударами цепа из колосьев. В остальных вариантах эта роль отводится супруге фермера. Так, в общине Салинье (Вандея) супругу 1-го из местных фермеров заворачивают совместно с крайним снопом в простыню, кладут на соломенную циновку и несут к дробилке. Там ее протаскивают под дробилкой, после этого извлекают из простыни, а сноп обмолачивают. До того как высвободить эту даму из простыни, ее трясут так, как будто веют хлеб. Тяжело выразить отождествление дамы с хлебом, наиболее наглядно, чем при помощи настолько явного подражания обмолоту и веянию зерна. Участники приведенных обрядов представляют для себя дух спелого зерна старенькым либо, как минимум, пожилым человеком. Отсюда клички Старуха, Мама, Бабушка и т.д. Но в остальных вариантах дух хлеба представляется юным, так, обитатели селения Зальдерн, близ городка Вольфенбюттеля, по окончании жатвы ржи связывают веревкой три снопа, так что выходит чучело с колосьями ржи заместо головы. Зовут это чучело Девой либо Хлебной Девой. Время от времени хлебный дух стает в виде малыша, отделенного от мамы ударом серпа. Это представление находит выражение в польском обычае, когда к человеку, который срезает крайние несколько колосьев, обращаются со словами: "Ты перерезаешь пуповину". Обитатели неких районов Западной Пруссии именуют чучело, изготовленное из крайнего снопа, Выродком и заворачивают в него мальчугана. О даме, которая вяжет крайний сноп и олицетворяет тем Мама Хлеба, местные обитатели молвят, что в скором времени она родит. Она стонет как во время родов, а кто-либо из старушек выступает в роли повитухи. В конце концов по случаю рождения на свет малыша поднимается шум, и в подражание новорожденному завернутый в сноп мальчик принимается ныть и кричать. Заместо пеленок повивальная бабка заворачивает мнимого малыша в мешок и песет на гумно, чтоб он не простыл на воздухе. В неких селениях в Северной Германии крайний сноп либо изготовленное из него чучело фермеры зовут Ребенком, Жатвенным Ребенком и т.д. Даме, вяжущей крайний сноп, они кричат: "А, получила ребеночка!" В неких районах Шотландии, также на севере Великобритании крайние несколько колосьев, оставшиеся стоять в поле, называли Кирн, а о срезавшем их человеке говорили, что он заполучил Кирна. Эти колосья связывали, наряжали, как куколку, и звали Младенцем-Кирном, Куклой-Кирном либо Девой. В шотландском графстве Беруикшир вплоть до середины XIX века жнецы азартно соревновались вместе за право сжать крайний пучок колосьев. Они обступали его со всех сторон и по очереди кидали в него серпами. Фаворит дарил срезанные колосья девушке, к которой был неравнодушен. Женщина делала из их Куколку-Кирна и одевала ее. Куколку эту вносили в дом и хранили до последующей жатвы, когда ее место занимала новенькая Куколка-Кирн. В Споттисвуде (графство Беруикшир) жатву крайних колосьев именуют уборкой Царицы либо уборкой Кирна. Лишь срезают их тут по-другому. Одному из жнецов завязывают глаза, после этого, вложив ему в руку серп и заставив его незначительно покружиться, дают срезать Кирн. Пробы жнеца вслепую сжать Кирн, его отчаянные удары серпом по воздуху вызывали всеобщее веселье. Опосля того как 1-ый жнец уставал от тщетного махания серпом и отрешался продолжать это безнадежное дело, его место занимал иной. Длилось это до того времени, пока кто-либо все таки не срезал Кирн. Собратья-жнецы с удовлетворенными кликами подбрасывали фаворита в воздух. Для декорации комнаты, в какой происходил торжественный ужин по случаю окончания жатвы, и амбара, где устраивались танцы, две дамы каждый год делали Куколок-Кирнов либо Цариц. В домах также можно было созидать много схожих грубых изображений хлебного духа, вывешенных в ряд.

[Astrolog]

В неких частях Горной Шотландии крайние колосья носят заглавие Девы (либо на гэльском языке Maidhdean-buain - "срезанной Девы"). С данной Девой соединено множество суеверий. Ежели ее заполучает парень (либо женщина), горцы считают это предзнаменованием того, что до последующей жатвы он (либо она) женится (либо выйдет замуж). Жнецы состязаются меж собой за право срезать Деву, прибегая для этого ко .всякого рода ухищрениям. Некие, например, оставляют несжатым пучок колосьев и прикрывают его землей, чтоб скрыть от остальных жнецов до того времени, пока не завершится жатва на остальной части поля. А потому что к данной хитрости сразу прибегают несколько жнецов, то хотимая победа остается за самым выдержанным и хладнокровным из их. Сжатую Деву наряжают, украшают и прикрепляют к стенке дома. На севере Шотландии эту Деву хранят до Рождества, после этого она идет на корм скоту, "чтоб он весь последующий год отлично плодился". По соседству с Балкухиддером, в графстве Перт, крайние колосья срезает самая молодая из жниц. Она делает из их куколку, одевает ее в платьице из бумаги и украшает лентами. Эту куколку зовут Девой и длительное время (время от времени до последующей жатвы) хранят в доме, традиционно над камином. В 1888 году создатель этих строк находился при совершении ритуала срезания Девы в Балкухиддере. Одна дама поведала мне, что, будучи еще совершенно юной женщиной, она пару раз по требованию жнецов в окрестностях Перта срезала Деву. Называли Девой крайние несколько колосьев, оставшихся в поле, и, когда она их сжинала, жнец держал пучок колосьев за верхушку. Потом колосья сплетали, украшали лентами и до последующей жатвы вешали на видном месте на стенке а кухне. Девой в этих краях назывался также ужин по случаю окончания жатвы, на котором жнецы танцевали до упаду. Приблизительно в 1830 году в неких селениях на реке Гарелох, в графстве Думбартоншир, крайний оставшийся в поле пучок колосьев также называли Девой. Его делила на две части, сплетала и потом срезала серпом женщина. Местные обитатели считали, что данной девушке выпало большее счастье и скоро она выйдет замуж. Опосля срезания Девы жнецы собирались и подбрасывали в воздух серпы. Деву же украшали лентами, прикрепляли к ней табличку с датой и подвешивали в кухне под потолком, где она находилась в течение пары лет. В других вариантах можно было созидать висячими на крюках сразу 6 либо семь таковых Дев. Обитатели остальных селении на реке Гарелох звали пучок крайних колосьев Непорочной Девой либо Головой. Срезанные колосья аккуратненько заплетали, время от времени украшали лентами и на целый год вешали в кухне, после этого зерно из этих колосьев шло на корм птице. В графстве Абердин (Шотландия) "крайний сноп либо Деву вносят в деревню в сопровождении веселой процессии жнецов. Его отдают хозяйке дома, которая, нарядив сноп, хранит его до того времени, пока не ожеребится 1-ая кобыла. После чего Деву сразу скармливали кобыле. Числилось, что пренебрежение сиим предписанием имело бы неблагоприятные последствия для жеребенка и губительно отразилось бы на всех сельскохозяйственных работах в этом году". На северо-востоке графства Абердин крайний сноп традиционно срезала и одевала в женское платьице самая молодая жница. Его торжественно вносили в дом и хранили там до Рождества, после этого скармливали жеребой кобыле, а ежели такой не оказывалось, то старшей из стельных скотин. В остальных местах колосья из крайнего снопа раздавали на ферме коровам и телятам либо лошадям и рогатому скоту. Обитатели графства Файфшир, в Шотландии, поступают с крайними колосьями либо Девой последующим образом: молодая женщина срезает их, придает им некое сходство с куколкой и обвязывает лентами, за которые сноп до последующей весны подвешивают на стенку в кухне. Аналогичный обычай соблюдают обитатели графств Инвернесс и Сатерленд. Прозвища крайнего снопа либо вяжущей его жницы в Германии - Жена, Жена Овса, Жена Пшеницы - принуждают представить, что там хлебный дух представляли для себя не настолько молодым, но все таки довольно юным существом. В Мюглице (Моравия) во время сбора пшеницы оставляют несжатым небольшой клочок поля. Под радостные возгласы жнецов его сжинает женщина, голова которой украшена венком из пшеничных колосьев. Это - Жена Пшеницы. Считается, что ей предстоит до истечения года стать истинной женой. Близ городов Рослин и Стонхевен, в Шотландии, пучок крайних сжатых колосьев именовался Женой и клался на дымоход. Под колосьями и в центре этот пышноватый сноп обвязывали лентой.

[Astrolog]

В других вариантах благодаря персонификации плодородных сил растительности в видах жениха и жены та же мысль получает наиболее полное выражение. Так, на праздничке урожая в Форгарце совместно танцуют Овсяный Мужчина и Овсяная Баба, обернутые травой. В Южной Саксонии в праздничке урожая принимают роль Жених Овса и Жена Овса. Жених Овса с головы до ног завернут в овсяную траву, а в роли Жены выступает мужчина, одетый в женское платьице. Юных на тележке везут в пивную, где устраиваются танцы. Сначала танцев их участники выдергивают из сопротивляющегося Жениха пучки овса, пока в конце концов под насмешки и шуточки собравшихся не раздевают его совершенно. В Австрийской Силезии юные люди по окончании сбора урожая совершали ритуал Пшеничной Жены. Роль Пшеничной Жены исполняла дама, связавшая крайний сноп. На голове у нее была корона из колосьев пшеницы и цветов. В этом убранстве она становилась рядом с Женихом на тележке, запряженной 2-мя быками, и, сопровождаемая подружками, направлялась к таверне, где участники праздничка танцевали до утра. Несколько позднее местные фермеры с таковой же помпой отмечали обручение Овсяной Жены. В районе реки Нейссе, в Силезии, Овсяного Короля и Овсяную Царицу, одетых в достаточно необычный брачный наряд, усаживали на борону и втаскивали в деревню при помощи упряжки быков. В крайних из приведенных примеров олицетворениями духа зерна являются мужчина и дама. Но в остальных вариантах этот же дух выступает в видах старенькой и юный дам, которые, ежели принять мое толкование этого обычая, и точности соответствуют греческим богиням Деметре и Персефоне. Мы уже увидели, что в Шотландия - в особенности у той части ее населения, которая говорит по-гэльски, - в одних вариантах крайний сноп звали Старенькой Женушкой, а в остальных - Девой. В неких областях Шотландии во время жатвы срезают и Старенькую Женушку, и Деву, Хотя сообщения о этом обычае не совершенно ясны и поочередны, обычно, в местах, где из сжатого хлеба обитатели изготовляют и Старенькую Женушку и Деву, крайняя делается из самых крайних оставшихся на поле колосьев и остается у того, на чьей земле они были сжаты, а 1-ая изготовляется в отдельных вариантах из первых срезанных при жатве стеблей и переносится на поле наименее проворного соседа, который еще не кончил жатву. Итак, каждый крестьянин оставляет у себя Деву, воплощение молодого и плодородного духа хлеба, а Старенькую Женушку как можно скорее сплавляет другу, так что, до того как отыскать пригодный кров, почетная дама может перебывать на всех фермах в окружении. Крестьянин, у которого она в конце концов находит для себя пристанище, естественно, тот, кто окончил жатву крайним. Его, по поверью, ожидает незавидная участь: в последующем году он наверное впадет в бедность. Мы уже имели возможность убедиться, что в графстве Пемброк крайний сноп фермеры зовут не Левой, а Колдуньей и как можно скорее перебрасывают его к другу, еще не окончившему полевые работы, и тот оказывает "старухе" не чрезвычайно ласковый прием. Ежели, в противоположность Деве, Древняя Женушка олицетворяет прошлогодний дух хлеба, полностью естественно, что для земледельца ее увядшие красоты владеют куда наименьшей соблазнительностью, чем красоты ее пышногрудой дочери, которая на последующую осень станет мамой золотистого зерна. Желание избавиться от престарелой Мамы Хлеба, подсунув ее иным, находит выражение и в ритуалах, соблюдаемых по окончании молотьбы, в особенности в обычае подбрасывать мерзкое соломенное чучело фермеру-соседу, который еще не закончил обмолот зерна, Эти обычаи, связанные с уборкой урожая, имеют разительное сходство с весенними ритуалами, рассмотренными сначала данного труда. Подобно тому как воплощением древесного духа в ритуалах весеннего цикла служит дерево и человек, так и в жатвенных ритуалах дух хлеба реализуется и в крайнем снопе, и в человеке, который сжинает, вяжет либо обмолачивает его. Эта тождественность проявляется, а именно, в том, что и человек и сноп наделяются одним прозвищем, в обычае заворачивать такового человека в траву из крайнего снопа. Когда сноп зовут Матушкой, он олицетворяется в виде самой пожилой из замужних дам, а когда его зовут Девой, та же роль отводится самой юной девушке. В таковых вариантах возраст человека, воплощающего дух хлеба, соответствует воображаемому возрасту хлебного духа, подобно тому как возраст человечьих жертв, которые древнейшие мексиканцы приносили для того, чтоб содействовать росту маиса, изменялся в зависимости от степени созревания самого маиса. И это логично: ведь как в мексиканских, так и в европейских ритуалах подобные люди были быстрее представителями духа хлеба, чем просто жертвами. Итак, оплодотворяющее действие, которое типо оказывает на растительность, скот и даже на дам дух дерева, приписывают и духу зерна. Это гипотетическое действие духа на растительность реализуется, а именно, при разбрасывании в весеннюю пору части зернышек, взятых из крайнего снопа (в каком дух хлеба типо находит для себя неизменное пристанище), посреди юных ростков либо в подмешивании их к семенному зерну. На животных он оказывает влияние через траву из крайнего снопа, которую скармливают перед первой вспашкой жеребой кобыле, стельной корове либо рабочим лошадям. В конце концов, о вере в то, что дух хлеба влияет на дам, говорит обычай подносить Сноп-Матушку, напоминающий по форме беременную даму, супруге фермера, также убеждение, что дама, которая вяжет крайний сноп, в последующем году родит малыша либо что лицо, которому достался этот сноп, в ближнем будущем женится либо выйдет замуж.

[Astrolog]

Итак, все эти посевные и жатвенные обычаи, как явствует из вышесказанного, основываются на одной и той же первобытной логике и являются составными частями старого языческого обряда, который наши предки справляли задолго до начала исторической эры. Отметим последующие черты этого первобытного обряда: Исходя из этих критериев, посевные и жатвенные ритуалы современных европейских фермеров можно квалифицировать как первобытные. Ведь для их выполнения нет ни особенной группы лиц, ни специально отведенных мест. Отправлять их имеет право хоть какой человек: владелец либо батрак, хозяйка либо работница, мальчишка либо девченка. Ритуал может совершаться где угодно: в лесах и на лугах, у ручья, на гумне, в поле либо в доме. Сверхъестественные существа, действующие липа таковых обрядов, - это не столько боги, сколько духи. Их компетенция ограничивается какой-нибудь одной верно очерченной областью природы. Они носят родовые имена (например, Мама Ячменя, Старуха, Дева), а не личные имена (такие, как Деметра, Персефона, Дионис). Известны также их родовые характеристики, но из легенд мы не можем почерпнуть их личные истории и характеристики нрава. Дело в том, что они все живут родовой, а не личной жизнью: отдельные представители рода ничем не различаются друг от друга. Так, своя Мама Хлеба, Старуха либо Дева есть на каждой ферме, но они ничем не различаются от подобных Матерей, Старух и Дев на остальных фермах. В конце концов, интересующие нас ритуалы не умилостивительные, а волшебные. Это явствует хотя бы из того, что Мама Хлеба кидают в реку, чтоб обеспечить выпадение нужных для посевов осадков; из того, что Старуху утяжеляют при помощи камешков, чтоб обильным был сбор последующего года; из того, что зерно, взятое из крайнего снопа, в весеннюю пору разбрасывают посреди юных побегов; также из того, что крайний сноп скармливают скоту, чтоб тот плодился.