ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ВОПЛОЩЕНИЯ АТТИСА

[Astrolog]

Из надписей явствует, что верховный жрец Кибелы в Пессинунте и в Риме нередко звался Аттисом. Это дает основание представить, что на ежегодном праздничке он выступал в роли собственного тезки, знаменитого Аттиса. В Кровавый день он, как мы лицезрели, надрезал для себя руку (возможно, в память о самоубийстве Аттиса под сосной). Это не противоречит тому, что Аттис на этих ритуалах также был представлен своими изображениями. Во почти всех вариантах в роли божества живого человека сменяет скульптура, которую позже сжигают либо уничтожают каким-то иным методом. Быть может, позволительно сделать очередной шаг и представить, что во Фригии и в остальных местах инсценировка убийства жреца, сопровождаемая пролитием крови, пришла на замену принесению человечьих жертв. Отзвук того, какой гибелью погибали древнейшие представители божества, дошел до нас в известной легенде о фригийском селене сатире Марсии. По иным данным, он был пастухом, услаждавшим слух игрой на флейте. Друг Кибелы, он странствовал по стране с печальной богиней, чтоб утешить ее в горе по случаю безвременной кончины Аттиса. Обитатели фригийского городка Селены причисляли Марсию сочинение арии Мамы, мелодии для флейты в честь Великой Утраты. гордый своим искусством, сатир вызвал Аполлона на музыкальное состязание, во время которого сам он играл на флейте, а Аполлон - на лире. Потерпевшего поражение Марсия привязали к сосне, и фаворит Аполлон (по иным сведениям, раб-скиф) содрал с него кожу либо четвертовал. Уже в историческое время в Семенах можно было созидать шкуру Марсия. Она висела в пещере у подножия крепости, из которой стремительным, гулким потоком низвергался ручей Марсий, впадая в реку Меандр. Точно так же срывается с круч Ливана река Адонис, и голубой Ибриз хрустальными потоками низвергается с бурых скал Тавра, а поток, который сейчас шумит глубоко под землей, когда-то на миг пробивался из темноты к слабенькому свету Корикской пещеры. В древности люди лицезрели в этих массивных источниках перст божий, благостный знак плодородия и жизни и на берегах стремительной реки под мелодичное звучание ниспадающей воды поклонялись богу. Ежели верить преданию, подвешенный в собственной селенской пещере сатир Марсий и опосля погибели продолжал ощущать музыкальную гармонию - шкура мертвого сатира трепетала при звуках родных фригийских напевов, но оставалась безразличной и недвижимой, когда музыкант заводил пеан во славу Аполлона.

[Astrolog]

Как не распознать родство фригийского сатира либо пастуха Марсия, удостоенного дружбой Кибелы, качественного в ее культовой музыке, погибшего насильственной гибелью на священном дереве богини, с возлюбленным пастухом Кибелы Аттисом, играющим на флейте, нашедшим погибель под сосной и на ежегодных праздничках олицетворяемым фигурой, подвешиваемой на сосне? Возможно, в глубочайшей древности жреца по имени Аттис, разыгрывавшего роль этого бога на весенних праздничках Кибелы, вешали на священном дереве (либо убивали каким-то иным методом), а в позднейшие времена этот варварский обычай выродился в известную нам форму: жрец ограничивается тем, что надрезает для себя руку, а к стволу заместо него привязывают куколку. В жертву через повешение на священных деревьях приносили людей и животных в священной роще в Упсале. Погибели через повешение часто предавали людские жертвы, посвященные богу Одину. Вообщем, время от времени повешение смешивалось с закапыванием: человека поначалу вздергивали на дереве либо на виселице, а позже наносили ему удар копьем. По данной причине Одина звали богом виселиц либо богом висельников я изображали сидячим под виселицей. Понятно даже, что через повешение его принесли в жертву себе, как явствует из загадочных стихов "Гавамалы", в каких Один обрисовывает то, как он заполучил божественную силу методом исследования волшебных рун: Итак, на дереве, колеблемом ветрами, Девять ночей висел я, посвященный Одину, чьим копьем я был поранен - Сам себе. Багобо, обитатели 1-го из Филиппинских островов - Минданао, этим же методом каждый год приносили людские жертвы, чтоб собрать неплохой сбор. Багобо знали, что сначала декабря, когда созвездие Орион возникало на небе в семь часов вечера, наступало время расчистки полон под посевы и принесения в жертву раба. Жертву могущественным духам приносили в уплату за неплохую погоду в прошедшем году и в залог их благосклонности в наступающем сезоне. В лесу жертву подводили к большому дереву и с вытянутыми над головой руками привязывали спиной к дереву (точно в такси позе древние живописцы изображали Марсия висячим на роковом дереве). Жертву при подвешивании за руки закалывали ударом копья. После чего тело рассекали по пояснице на две части: высшая часть некое время продолжала раскачиваться на дереве, а нижняя валялась на земле в луже крови. В конце концов обе части тела кидали в неглубокую яму рядом с деревом. Перед сиим всякий желающий мог отрезать от трупа кусочек мяса либо прядь волос и унести их на могилу кого-нибудь из собственных родственников, чье тело пожирал вампир (a qhoul). Завлеченный свежайшим трупным запахом, вампир оставлял разлагающееся тело в покое. Жертвы продолжали приносить сначала XX века. В Греции изображение самой великой Артемиды вешали в священной роще в Кондилее, в Аркадских горах, где за ней закрепился эпитет "повешенная". Следы такового рода обрядовости можно найти даже в знаменитейшем эффесском святилище богини; мы имеем в виду предание о повесившейся даме, которую сострадательная Артемида обрядила в свои собственные божественные одежды и именовала Гекатой. В городке Мелите, во Фтии, также бытовало предание о повесившейся девушке по имени Аспалида, бывшей, видимо, менее как местной разновидностью Артемиды. Тело девушки опосля погибели найти не удалось, но ее скульптура оказалась стоящей рядом со скульптурой Артемиды; обитатели Мелиты дали ей прозвище Hecaerge - "далекоразящая" (один из ходовых эпитетов Артемиды). Каждый год девушки приносили в жертву статуе повешенного козленка. Эта жертва, быть может, пришла на замену обычаю вешать скульптуру либо человека, представителя Артемиды. На полуострове Родос Лене Прелестной поклонялись как Лене Древесной, поэтому что-де королева острова отдала приказ своим служанкам, превратившимся в фурий, повесить ее на ветке дерева. Существование человечьих жертвоприношений у азиатских греков засвидетельствовано троянскими монетами, на которых изображен висячий на дереве бык либо скотина: человек, сидячий посреди веток либо на спине животного, закалывает его ножиком. В Иераполисе, до того как спалить принесенных в жертву людей, их подвешивали на деревьях. Имея эти греческие и скандинавские параллели перед очами, мы чуть ли решимся откинуть за негодностью гипотезу, согласно которой во Фригии человекобога каждый год вешали на дереве, священном, но роковом.