МИФ О АТТИСЕ И ЕГО РИТУАЛ

[Astrolog]

Иным богом, миф о погибели и воскресении которого оставил глубочайший след в культе и обрядности народов Западной Азии, является Аттис. Он был для фригийцев этим же, чем Адонис был для сирийцев. Подобно Адонису, он, видимо, был богом растительности. Во время праздничка, справлявшегося в весеннюю пору, обитатели Фригии раз в год оплакивали погибель этого бога и радовались его воскресению. Мифологический и обрядовый циклы этих 2-ух богов имели меж собой настолько не мало общего, что сами древнейшие время от времени отождествляли их. О Аттисе ходило предание, что он был красивым молодым пастухом, возлюбленным Кибелы, азиатской богини плодородия, Мамы Богов, основной храм которой был во Фригин. По иным сведениям, Аттнс был ее отпрыском. Родился он, как и почти все остальные герои, расчудесным образом. Нана, его мама, была девственна и зачала его, приложив к собственной груди спелый миндаль либо гранат. Миндаль во фригийской космологии выступает в качестве отца всего сущего; это, возможно, соединено с тем. что его нежно-сиреневого оттенка цветочки как 1-ые гонцы весны возникают на голых ветвях до того. как распускаются листья. Представления о непорочном зачатии являются пережитком эры ребяческого невежества, когда люди еще не считали половые дела настоящей предпосылкой возникновения потомства на свет. Имели хождение две версии относительно погибели Аттиса. Согласно какой-то из них, он, как и Адонис, был убит одичавшим вепрем. Согласно иной, он оскопил себя под сосной и погиб от утраты крови. Крайнее сказание было всераспространено в Пессинунте, великом центре культа Кибелы, и составляло часть мифического цикла, отмеченного чертами первобытной дикости (что является мощным аргументом в пользу его древности). Оба предания опирались на ритуальную практику, поточнее, были изобретены для разъяснения обычаев, соблюдаемых верующими. Рассказ о членовредительстве Аттиса, разумеется, является попыткой разъяснить членовредительство жрецов, которые, поступая на службу богине, обязательно оскопляли себя. Рассказ о том, как Аттиса растерзал вепрь, возможно, разъяснял то, почему верующие, в особенности обитатели Пессинунта, воздерживались от потребления в еду свинины. Не ели свинины и сторонники культа Адониса, так как их бога также убил вепрь. Опосля погибели Аттис, по преданию, перевоплотился в сосну. В 204 году до нашей эпохи в конце долговременной борьбы против Ганнибала римляне переняли фригийский культ Мамы Богов. Это и логично. Ведь угнетение римлян было развеяно пророчеством, почерпнутым типо из "Сивиллиных книжек", этого свода всяческих нелепостей, гласившим, что иностранный захватчик будет выдворен из Италии, ежели в Риме воцарится великая восточная богиня. В согласовании с сиим пророчеством римляне отрядили посольство в центр культа Кпбелы, город Пессинунт. Послы возвратились в Рим с маленьким камнем темного цвета, воплощением могущественной богини, который был встречен с великими почестями и помещен в храме Победы на Палатинском холмике. Богиня прибыла в Рим посреди апреля и незамедлительно принялась за работу, Сбор в том году собрали невиданный, а в последующем году со своими воинами отплыл в Африку Ганнибал. Бросая крайний взор на берега Италии, тающие вдалеке, этот полководец не мог предвидеть, что, отразив вооруженное нападение с Востока, Европа подчинится восточным богам. Авангард новейших фаворитов расположился лагерем в сердечко Италии еще до того, как арьергард разбитой армии без охоты покинул эту землю.

[Astrolog]

Можно представить, хотя достоверных сведений на этот счет у нас нет, что в свое новое обиталище на Западе Мама Богов принесла с собой и культ собственного молодого возлюбленного либо отпрыска. Вообщем, галлы, кастрированные жрецы Аттиса, были известны римлянам еще во времена республики. Эти скопцы в восточных одеждах, со статуэтками на груди, видимо, являли собой обычное зрелище на улицах Рима. Неся изображения богини, они под музыку кимвалов, барабанов, флейт и рогов процессией проходили по Риму, и, пораженные умопомрачительным зрелищем, тронутые необузданными мелодиями, люди в изобилии подавали им милостыню и забрасывали розами изображение богини и несущих его людей. Очередной шаг вперед сделал правитель Клавдий, включивший фригийский культ священного дерева (а с ним, возможно, и оргиастический культ Аттиса) в состав римской гос религии, Великий весенний праздничек Кибелы и Аттиса идеальнее всего известен нам в римском варианте. А потому что мы знаем, что римские ритуалы схожи фригийским, то можем представить, что римская копия не достаточно чем различалась от азиатского оригинала. Праздничек, видимо, протекал так. 22 марта в лесу срубали сосну. Ее приносили в святилище Кибелы и обращались с ней как с великим божеством. Священное дерево несли члены особенной касты. Ствол его, как труп, перебинтовывали шерстяными повязками и обкладывали венками из фиалок, так как, согласно преданию, как на крови Адониса выросли розы и анемоны, так на крови Аттиса проросли фиалки. К середине ствола привязывали статуэтку юноши (непременно, самого Аттиса). 23 марта, на 2-ой день праздничка, занимались в большей степени тем, что трубили в трубы. 3-ий день именовался Кровавым. В сей день архигалл (первосвященник) вскрывал для себя вены на руке. Жрецы наиболее низкого ранга, возбужденные необузданной, варварской музыкой - боем кимвалов, громыханием барабанов, гудением рогов и визгом флейт, - с трясущимися головами и развевающимися волосами кружились в танце до того времени, пока в конце концов, приведя себя в состояние бешенства и утратив чувствительность к боли, не начинали наносить для себя раны глиняными черепками и ножиками, забрызгивая алтарь и священное дерево собственной кровью. Клавдий (10 до н.э. - 54 н.э.) - римский правитель с 41 г. Этот изуверский обряд был, возможно, частью траура по Аттису и служил подкреплению его сил для воскресения. С той же целью исполосовывают себя над могилами друзей австралийские аборигены. Невзирая на отсутствие прямых свидетельств, мы можем представить, что с той же целью в Кровавый день оскоплялись новопосвященные. Доведя себя до наивысшей степени религиозного возбуждения, жрецы оскопляли себя и кидали отрезанные части тела в скульптуру беспощадной богини. Потом отрезанные детородные органы осторожно завертывали и погребали в земле либо в подземных покоях Кибелы, где их вместе с принесенной в жертву кровью употребляли для того, чтоб вызывать к жизни Аттиса и ускорять воскресение природы, которая под лучами теплого весеннего солнца одевается нарядом из листьев и цветов. Это предположение находит доказательство в рассказе о том, что мама зачала Аттиса, приложив к груди плод гранатового дерева, выросшего из отрезанных детородных органов двойника Аттиса - получеловека-получудовища Агдестнса. Ежели принять нашу гипотезу, то несложно додуматься, почему к культу остальных азиатских богинь плодородия тоже были приставлены евнухи. Богини эти требовали, чтоб жрецы, персонифицировавшие их возлюбленных, приносили им в жертву свои детородные органы: до того как передать всему миру жизнеродную энергию, богини сами нуждались в оплодотворении. Евнухами были и жрецы великой Артемиды Эфесской, и жрецы великой сирийской богини Астарты из городка Иераполиса. Святилище Астарты, посещаемое массами паломников, разбогатевшее на подарках, притекавших из Ассирии, Вавилонии, Аравии и Финикии, во время наивысшего расцвета было самым популярным на Востоке. Оскопленные же жрецы сирийской богини были так похожи на жрецов Кибелы, что некие их путали. Аналогичной была и церемония их посвящения в жреческий сан.

[Astrolog]

Величайший праздничек года в Иераполисе приходился на начало весны, когда к святилищу из Сирии и окрестных районов стягивались большие толпы людей. Под звуки флейт, барабанный бой и клики евнухов-жрецов, наносивших для себя раны ножиками, религиозный экстаз, как океанский вал, перекидывался на массу зрителей, и почти все из их совершали такие поступки, каких не подразумевали, когда отчаливали на праздничек. Один за одним они сбрасывали с себя одежды и с сердечком, неистово бьющимся от музыки, с блуждающим от вида льющейся крови взглядом выпрыгивали из толпы, хватали приготовленные специально для данной цели клинки и при всех оскопляли себя. Новопосвященный пробегал через весь город, держа в руке кровавый кусочек мяса, а позже запускал им в один из домов. Обитатели дома, удостоившегося таковой чести, должны были отдать евнуху женское платьице и декорации, которые тот носил до конца жизни. Опосля того как религиозным экстаз спадал и человек приходил в себя, он, обязано быть, всю жизнь глубоко раскаивался в собственном поступке и горько оплакивал невозвратимую утрату. Возмущение людской природы опосля припадка религиозного неистовства с особенной силой обрисовал Катулл в собственном именитом стихотворении. Пример сирийских изуверов свидетельствует в пользу того, что принесение в жертву мужской силы в сходном культе Кибелы совершалось в Кровавый день на весеннем празднестве богини, когда посреди сосен зацветали фиалки, по преданию, возрастающие из красных капелек крови раненого возлюбленного богини. Рассказ же о том, как Аттис оскопил себя под сосной, выдумали очевидно для разъяснения того, почему на праздничке у священного дерева, увенчанного венками из фиалок, аналогичным образом поступали жрецы. Во всяком случае, не вызывает сомнения то, что Кровавый день знаменовался трауром по Аттису, которого на праздничке олицетворяла статуэтка. По окончании ритуала ее зарывали. Не исключено, что погребенное изображение идентично фигуре, которую подвешивали на дерево. В течение всего периода траура по Аттису верующие воздерживались от потребления хлеба на том типо основании, что так поступила Кнбела, опечаленная гибелью Аттиса. Действительная же причина была, возможно, той же, которая вдохновляла дам Харрана во время плача по Таммузу воздерживаться от потребления товаров, перемолотых на мельнице. Прикоснуться к хлебу либо муке в такое время значило осквернить израненное тело бога. Не исключено также, что пост служил подготовкой к священной трапезе. Но с пришествием ночи скорбь верующих сменялась взрывом ликования. Во тьме нежданно вспыхивал свет, могила отверзалась, и бог восставал из мертвых. Помазав губки скорбящих миррой, жрец тихо шептал им на ухо благую известие. Участники культа Аттиса шумно приветствовали воскресение бога как залог того, что и сами они одержат победу над могильным тлением. На последующий день, 25 марта (сей день числился деньком весеннего равноденствия), в честь воскресения бога верующие предавались приступу необузданного веселья. В Риме (а может быть, и в остальных местах) этот праздничек принял форму карнавала. Именовался он Праздничком радости (Hilazia). В сей день дозволялось все. Всякий мог поступать и выражаться как ему заблагорассудится. Люди разгуливали по улицам городка в масках. Самый крайний из римлян мог безнаказанно присвоить для себя самый высочайший и священный сан. В царствование Коммода группа заговорщиков задумала, воспользовавшись маскарадом, переодеться в форму императорской гвардии и, смешавшись с массой прогуливающихся, приблизиться к императору на расстояние кинжального удара. Но заговор провалился. Даже человек такового грозного характера, как правитель Александр Север, в настолько веселый день отпускал вожжи до того, что разрешал подать к собственному столу фазана. Последующий день, 26 марта, посвящался отдыху, в каком ощущалась последняя нужда опосля утомительного веселья. Заканчивался праздничек в Риме 27 марта шествием к речке Альмону. В тележку, влекомую волами, клали серебряную скульптуру богини с лицом, изваянным из шершавого темного камня. По возка во главе с патрициями, ступающими босыми ногами, под звуки дудок и барабанов медлительно продвигалась мимо Капенских ворот к берегам Альмона, который впадает в Тибр прямо под стенками Рима. Там первосвященник, облаченный в пурпурную одежду, омывал повозку, скульптуру и остальные объекты культа проточной водой. На обратном пути повозку и быков увивали свежайшими весенними цветами. Правило удовлетворенное и радостное настроенье. О не так давно еще лившейся крови забывали. Забывали о собственных ранах даже жрецы-евнухи. Таково ежегодное празднование погибели и воскресения Аттиса. Но в культ Аттиса не считая общественных обрядов входили ритуалы, совершаемые тайно и, возможно, имевшие собственной целью привести участников культа, в особенности новопосвященных, в наиболее тесноватую связь с богом. Наши данные о природе и времени проведения этих мистерий, к огорчению, очень скудны. Их составными частями, видимо, были священная трапеза и крещение кровью. Во время причастия новопосвященный становился участником мистерий, принимая еду с барабана, а питье-с кимвала (эти инструменты играют в оглушительном оркестре Аттиса ведомую роль). Пост, сопровождавший траур по умершему богу, имел, возможно, собственной целью приготовить тело причастника для принятия святого причастия методом очищения его от всего, что могло бы осквернить святыню. Во время крещения посвящаемый, украшенный золотой короной и увитый лентами, спускался в яму, которую сверху закрывали древесной сеткой. Потом увенчанного венками быка, на лбу которого сверкала золотая пластинка, загоняли на сетку и закалывали освященным копьем. Его дымящаяся кровь потоком хлестала через отверстия сетки, и посвящаемый с благочестивым пылом впитывал ее всеми частями собственного тела и одежды. В конце концов, обрызганный с головы до ног красной кровью, он выбирался из ямы, чтоб принять знаки восхищения и поклонения, с видом человека, возродившегося для нескончаемой жизни, смывшего все свои грехи кровью быка. Некое время, для того чтоб сделать видимость новейшего рождения, посвящаемого, как новорожденного малыша, держали на молочной диете. По времени его возрождение совпадало с воскресением бога, другими словами с весенним равноденствием. Отпущение грехов методом пролития крови быка в Риме совершалось основным образом в святилище фригийской богини на Ватиканском холмике, приблизительно на том месте, где сейчас возвышается базилика святого Петра. В 1608-м либо 1609 году, когда расширяли собор, были обнаружены бессчетные надписи, относящиеся к сиим ритуалам. Из такого же источника мы узнаем, что важную роль в этих ритуалах игрались тестикулы и кровь быка. В их, возможно, лицезрели могучее волшебное средство подъема плодородия и ускорения возрождения природы.