ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЕ В ДРЕВНЕМ ЛАЦИУМЕ

[Astrolog]

В процессе предшествовавшего обсуждения мы пришли в отношении римских царей, чьи жреческие функции были унаследованы царями священных обрядов, к последующим выводам: они были представителями и даже воплощениями Юпитера, великого бога неба, грома и дуба, и в этом качестве, как и почти все остальные властители погодных явлений в остальных частях света, вызывали дождик, гром и молнию на благо собственных подданных. Но этот правитель не попросту подражал богу дуба ношением дубового венца и остальных знаков собственного божественного происхождения - он был женат на нимфе дуба Эгерии, которая была менее как местной разновидностью Дианы, богини лесов, вод и деторождения. Эти выводы, к которым мы пришли в большей степени на базе анализа свидетельств римских создателей, могут быть приложимы и к иным латинским общинам. В старину они также имели, возможно, собственных божественных царей-жрецов, религиозные функции которых - но не их светская власть - позже перебежали к их преемникам, царям священных обрядов. Но неразрешенным остается очередной вопросец: каким был порядок престолонаследия у племен старого Лациума? Предание гласит, что было всего восемь римских царей. В существовании 5 из их, во всяком случае, чуть ли можно усомниться, потому что история их правления в основном подтверждается фактами. Но вот что интересно. Хотя относительно первого римского царя, Ромула, понятно, что он происходил из Альбанской королевской династии, в какой королевство передавалось по наследству по мужской полосы, ни у 1-го из следующих римских царей трон отца не унаследовал отпрыск. Меж тем у неких из их были сыновья и внуки. Не считая того, один из царей был в родстве со своим предшественником не по отцовской, а по материнской полосы, а другие трое - Таций, Тарквиний Старший и Сервий Туллий - имели наследниками собственных зятьев иностранного происхождения. Все это свидетельствует в пользу того, что право наследования передавалось по женской полосы и титул царя переходил к иностранцам, которые женились на дочерях царя. На языке этнографии это значит, что престолонаследие в Риме, а может быть, и во всем старом Лациуме подчинялось правилам, которые выработало первобытное общество во почти всех частях мира: экзогамии, матрилокальности поселения и счету родства по женской полосы. Экзогамией именуется правило, которое обязует мужчину жениться на даме другого клана; матрилокальностью поселения именуется правило, в согласовании с которым мужчина должен бросить собственный родной дом и поселиться с родственниками супруги; счетом родства по женской полосы именуется система родства и передачи родового имени не по мужской, а по женской полосы. Ежели престолонаследие в старом Лациуме вправду регулировалось этими принципами, то перед нами раскрывается последующая картина. Политическим и религиозным центром каждой общины был неугасимый огонь королевского очага, попечение о котором было делом девственниц-весталок из королевского рода. Царем становился мужчина из другого клана - быть может, даже из другого городка и другого народа, - который женился на дочери собственного предшественника и благодаря ей получал королевство. Малыши, которых он от нее имел, наследовали не его, а ее имя; дочери оставались дома, а возмужавшие сыновья пускались в путь, женились и селились в стране собственной супруги в качестве царей либо простолюдинов. Все либо некие из дочерей, наподобие девственных весталок, в течение некого времени посвящали себя попечению о огне очага; с течением времени одна из их могла стать супругой преемника собственного отца.

[Astrolog]

В оригинале употреблен термин "beena", который в текущее время устарел. Преимуществом данной гипотезы будет то, что она разъясняет черные стороны истории королевской власти в Лациуме обычным и естественным образом. Она делает наиболее понятными предания, рассказывающие о том, что латинские цари рождались от матерей-девственниц и отцов божественного происхождения. Эти предания за вычетом частей преувеличения означают менее как то, что дама зачинала малыша от неизвестного мужчины. Неопределенность отцовства лучше совместима с системой родства, которая не считается с фактором отцовства, чем с системой, которая делает его фактором главной значимости. Ежели при рождении римских царей отцы их вправду не были известны, то это свидетельствует или о половой распущенности, существовавшей в королевских семьях вообщем, или о ослаблении правил морали в особенных вариантах, когда дамы и мужчины на время ворачивались к половой распущенности прежних времен. На определенных стадиях развития общества такие сатурналии составляют обыденное явление. В нашей своей стране пережитки их длительное время давали о для себя знать в майских, троицких и даже в рождественских ритуалах. Папой малышей, которые рождались от наиболее либо наименее беспорядочного полового общения, соответствующего для праздничков такового рода, естественно, числился бог, которому соответственный праздничек был посвящен. Любопытно, что в Риме празднества, сопровождавшиеся весельем и пьянством, управлялись плебеями и рабами в день летнего солнцеворота и ассоциировались, а именно, с огнерожденным царем Сервием Туллием, пользовавшимся расположением богини Удачи, любившей Сервия, как Эгерия Нуму. Народные утехи на этом празднестве содержали в себе соревнования в беге и в гребле; на Тибре красовались оплетенные гирляндами лодки, в каких молодежь большими глотками отхлебывала вино. Этот праздничек был кое-чем вроде летних сатурналий, соответственных реальным сатурналиям, которые приходились на середину зимы. Нам предстоит убедиться, что великий летний праздничек в современной Европе был сначала праздничком любви и огня: одной из его главных черт было соединение возлюбленных, которые рука о руку перепрыгивали через костры либо перебрасывали друг дружке цветочки через языки пламени. Множество знаков любви и брака соединено с цветами, распускающимися в это таинственное время года, время роз и любви. Все таки невинность и красота этих праздничков в наше время не должны скрыть от нас того происшествия, что когда-то они были отмечены наиболее грубыми чертами, которые, может быть, и составляли их суть. У эстонских фермеров, к примеру, эти черты просуществовали до начала XX столетия. Следует особо отметить одну изюминка празднования летнего праздничка в Риме: обычай катания по реке на оплетенных цветами лодках. Он обосновывает, что летний день был в неком смысле аква праздничком. До самого новейшего времени вода игралась в ритуалах этого праздничка существенную роль, потому церковь и предпочла предназначить этот праздничек святому Иоанну Крестителю и прикрыть, таковым образом, собственной ризой старый языческий ритуал.

[Astrolog]

Гипотеза о рождении римских царей на ежегодных праздничках любви является менее как обычный догадкой; вообщем предание о рождении Нумы во время праздничка Парилий, на котором пастухи прыгали через весенние костры, как влюбленные в наше время перепрыгивают через летние костры, можно надеяться, даст ей хоть малую толику вероятности. Может быть, неопределенность в отношении родословной царей появилась уже опосля их погибели, когда их образы начали растворяться в сказочной стране легенд и по мере перехода с земли на небеса принимать фантастические очертания и пышную окраску. Ежели цари были иностранцами и пришельцами в управляемой ими стране, то полностью естественно, что люд запамятовал их подлинную родословную и изобрел другую, которая своим блеском восполняла недочет достоверности. Представление о их как о воплотившихся божествах облегчалось, так как они (а мы имеем основания это предполагать) уже при жизни выдвигали притязания на божественность. Ежели у латинян дамы королевской крови никогда не покидали родину и выходили замуж за парней другого племени, то становится понятным не только лишь то, почему римскую корону носили представители остальных племен, да и то, почему в перечне царей Альбы попадаются чужеземные имена. При таком положении дел в обществе, когда знатность передается лишь по женской полосы - иными словами, счет родства ведется по полосы мамы, а не по полосы отца, - не возникнет никаких препятствий на пути соединения самых авторитетных женщин с мужчинами низкого происхождения, с иностранцами либо даже рабами при условии, что эти мужчины окажутся пригодными партнерами. Основное, чтоб королевский род, от которого, как предполагалось, зависит существование и процветание народа, давал мощное и деятельное потомство, а для этого нужно, чтоб представительницы королевской семьи вынашивали малышей от парней, в физическом и умственном отношении способных, по эталонам простого общества, делать функцию продолжения рода. Таковым образом, на данной ступени публичного развития считается, что жизненно принципиальное значение имеют личные свойства царей. Будь они, как и их супруги, королевского либо божественного происхождения, тем лучше, но необходимости в этом нет. Следы престолонаследия, основанного на браке с дочерью царя, мы обнаруживаем не только лишь в Риме, да и в Афинах. Относительно 2-ух древних афинских царей, Кекропса и Амфиктиона, понятно, что они женились на дочерях собственных предшественников. Имеющиеся сведения в некий степени подтверждают это предание; они подводят к заключению, что счету родства по мужской полосы в Афинах предшествовал счет родства по женской полосы. Ежели, дальше, дочери царственных родителей в старом Лациуме, как мы представили, вправду оставались на родине, а сыновья отчаливали на чужбину, женились там на принцессах и правили народами, к которым принадлежали их супруги, то из этого следует, что их потомки по мужской полосы в следующих поколениях царствовали в самых различных областях. Обычай этот соблюдался в Европе почти всеми народами арийского происхождения. Греческие предания повествуют о том, как отпрыск царя покинул родину, женился на дочери царя в дальней стране и унаследовал его королевство. Греческие писатели приводят различные предпосылки схожей передвижения царевичей. Самой обычной является изгнание отпрыска царя за совершенное убийство. Вообщем, сиим разъясняется бегство принца из родной страны, но никак не воцарение его на чужбине. Можно заподозрить, что разъяснения такового рода являются позднейшими изобретениями писателей, для которых факт наследования отпрыском принадлежности и королевства отца был непреложным. Они с трудом могли скооперировать это представление с обилием преданий и королевских детях, покидающих свою родину, чтоб воцариться в чужой стране. Со следами схожих обычаев мы сталкиваемся и в скандинавских преданиях. В их мы читаем о зятьях, которые получали свою долю в королевстве, невзирая на то что у царя были собственные сыновья. Хеймскрингла либо "Саги норвежских правителей" докладывают, а именно, что в протяжении 5 поколений до Гаральда Прекрасноволосого представители семьи Инглингер, происходившей, по преданию, из Швеции, средством браков с дочерьми местных царей стали правителями по наименьшей мере 6 норвежских провинций.

[Astrolog]

Таковым образом, у неких арийских народов на определенной стадии публичного развития, по-видимому, было обыденным явлением созидать продолжателей королевского рода не в мужчинах, а в женщинах и в каждом следующем поколении отдавать королевство мужчине из иной семьи, часто из иной страны. В народных притчах этих народов варьируется сюжет о человеке, пришедшем в чужую страну, который завоевывает руку королевской дочери, а с ней половину либо все королевство. Не исключено, что это отголосок реально существовавшего обычая. Там, где господствуют такового рода обычаи и представления, королевская власть, разумеется, является обычным дополнением к браку с дамой королевской крови. Старый датский историк Саксон Грамматик очевидно вносит такое воззрение в уста знаменитой шотландской царицы Гермутруды. "Истинной царицой была она, - утверждает Гермутруда, - и если б этому не противоречил ее пол, могла бы считаться владыкой. Воистину тот, кого она считала достойным собственного ложа, здесь же становился владыкой: она приносила царство совместно с собой. Так что рука ее и скипетр были неразделимы". Выражение это тем паче замечательно, что оно, видимо, отражает обычаи вправду существовавшие у правителей пиктов. Из свидетельства летописца Бeды нам понятно, что в случае сомнения относительно права на престол пикты избирали правителей по женской, а не по мужской полосы. Личные свойства, благодаря которым мужчина становился достойным претендентом на брак с царевной и обладание престолом, естественно, изменялись совместно со взорами эры и зависели от нрава царя (либо его заместителя), но можно представить, что ведущее место посреди их в первобытном обществе занимали физическая сила и краса. В неких вариантах право на руку принцессы и на трон, видимо, оспаривалось в состязании. Ливийцы Алитемния награждали королевством быстрейшего бегуна. У старых пруссов претенденты на дворянство на жеребцах скакали к королю, и тот, кто прибывал первым, получал дворянство. Самые 1-ые Олимпийские игры, по преданию, были проведены Эндимиопом, который устроил своим детям соревнования в беге, а призом в этом соревновании сделал королевство. Докладывают, что его могила находилась в том месте беговой дорожки, откуда стартовали бегуны. Известный миф о Пелопсе и Гипподамии, может быть, является всего только вариантом предания о том, что заслугой в первых соревнованиях по бегу в Олимпии был королевский трон. Чрезвычайно может быть, что эти предания отражают вправду существовавший обычай соревноваться в беге за жену. Обычай этот, видимо, имел место у разных народов, но на практике он выродился в простую формальность. К примеру, "у киргизов устраивается скачка под заглавием "любовная погоня", которую можно разглядывать как часть брачной церемонии. Вооруженная огромным кнутом жена вскакивает на скорую лошадка, и ее преследуют юные люди, претенденты на ее руку. Она достается в заслугу тому, кто ее схватит; но, не считая права изо всех сил погонять лошадка, жена может, чтоб отогнать нежеланных женихов, с силой стегать их кнутом и, возможно, окажет свою благосклонность тому, кого уже избрала в собственном сердечко". Погоня за женой найдена также у коряков Северо-Восточной Азии. Она устраивается в большой юрте, вокруг которой в виде непрерывного круга выстраивается множество перегородок, так именуемых пологое. Жена считается вольной от брачных обязанностей, ежели ей удается пробежать через все перегородки, не будучи пойманной женихом. Дамы стойбища воздвигают на пути жениха различные препятствия: ставят ему подножки, колотят хлыстами и т.д. Так что у него не достаточно шансов достигнуть фуррора, ежели того не желает сама женщина. Такие же обычаи соблюдались всеми тевтонскими народами: в германском, англосаксонском и норвежском языках имеется общее слово для обозначения брака, значащее "погоня за женой". Следы этого обычая сохранились до новейшего времени.

[Astrolog]

Киргизами до этого некорректно называли казахов, смешивая их с реальными киргизами. Итак, право жениться на девушке, в особенности на принцессе, нередко давалось в качестве заслуги в спортивном состязании. Потому логично, что, до того как выдать замуж собственных дочерей, римские цари прибегали к этому старому способу проверки личных свойств собственных будущих зятьев и преемников. Согласно нашей теории, римские правитель и королева олицетворяли Юпитера и его божественную супругу и в качестве таких воспринимали роль в ежегодной церемонии священного брака, имеющей целью провоцировать рост посевов, плодовитость людей и скота. Другими словами исполняли они как раз ту роль, которая в северных странах, по народным поверьям, выпадала в старину на долю Короля и Царицы Мая. Мы удостоверились, что право исполнять роль Майского Короля и повенчаться с Майской Царицой время от времени связывалось с плодами спортивного соревнования, почаще всего бега. Может быть, это было пережитком рассмотренного нами старого брачного обычая, предназначенного испытать плюсы кандидата в мужья. С особенной строгостью такое испытание обязано было применяться к будущему царю, чтоб никакой телесный недочет не лишил его способности исполнять священные ритуалы, от которых, согласно поверьям, сохранность и процветание общины зависели больше, чем от выполнения гражданских и воинских обязательств, Естественно, требовалось, чтоб время от времени он вновь подвергался тяжкому испытанию для того, чтоб всенародно подтвердить, что еще достоин собственного высочайшего предназначения. Пережиток этого тесты, может быть, сохранился в обряде "бегство царя", который раз в год справлялся в Риме вплоть до времен Империи. 24 февраля в Комициуме традиционно приносилась жертва, а после чего Правитель священных обрядов удирал из Форума. Можно высказать предположение, что сначало "бегство царя" было ежегодным соревнованием в беге за королевство, которое доставалось в заслугу самому скорому. В конце года он мог вновь участвовать в беге за 2-ой срок царствования: так длилось до того времени, пока кто-либо не наносил ему поражение, не низлагал либо не убивал его. Правитель становился на старт, он бежал, а за ним бежали его конкуренты; ежели его настигали, он был должен уступить корону, а может быть, и дать жизнь самому быстроногому из их. Может быть, какому-нибудь человеку деспотического характера удавалось удержать трон на долгий срок и свести ежегодные соревнования в беге к пустой форме, какой они и являлись в исторические времена. Время от времени ритуал этот истолковывался как празднование изгнания царей из Рима, но таковая интерпретация представляется позднейшей выдумкой, изобретенной для разъяснения церемонии, начальный смысл которой был предан забвению. Куда наиболее возможно, что в данном случае Правитель священных обрядов просто воспроизводил старый обычай, который раз в год соблюдался его предшественниками-царями. О том какова была изначальная цель ритуала, обязано быть, постоянно придется лишь догадываться. Свою гипотезу мы выдвигаем с полным сознанием трудности и темноты этого вопросца.

[Astrolog]

Ежегодное "бегство царя", ежели принять нашу интерпретацию, было пережитком тех времен, когда королевская власть совместно с рукою царевны давалась на год в качестве заслуги победившему атлету либо гладиатору, после этого они со собственной женой выступали в роли бога и богини на священном бракосочетании, предназначенном обеспечить плодородие земли методом гомеопатической магии. Ежели допустить, что в чрезвычайно ранешний период древнейшие латинские цари вправду олицетворяли бога и в этом качестве временами предавались погибели, станет понятнее загадочный и насильственный конец, который, как понятно, отыскали настолько почти все из их. Мы лицезрели, что один из царей Альбы был, по преданию, убит ударом молнии за нечестивое передразнивание Юпитера. О Ромуле понятно, что или он исчез настолько же загадочно, как Эней, или был растерзан на кусочки обиженными им патрициями; в день его погибели, 7 июля, отмечался праздничек, напоминающий сатурналии. В сей день рабыням разрешалось позволять для себя типичные вольности. Они одевались как вольные дамы и в одеянии матрон и женщин уходили из городка, насмехались и глумились над всеми, кто им попадался навстречу, а потом вступали в драку, нанося удары и бросая друг в друга камнями. Иным римским царем, который отыскал насильственный конец, был сабинянин Таций. Он приносил в Лавинии общественную жертву божествам предков, когда несколько парней, которым он нанес обиду, расправились с ним жертвенными ножиками и вертелами, похищенными из алтаря. Происшествия и метод его погибели наводят на мысль, что это было быстрее жертвоприношение, чем убийство. Тулл Гостилий, царствовавший прямо за Нумой, по всераспространенному преданию, был поражен молнией, но почти все считают, что он был убит по подстрекательству правившего прямо за ним Анка Марция. Рассказывая о наиболее либо наименее мифической фигуре царя-жреца Нумы, Плутарх высказывает мировоззрение, что "слава его возросла благодаря судьбе следовавших за ним царей. Ведь из 5 царей, правивших опосля него, крайний был низложен и закончил жизнь в изгнании, а из 4 других никто не погиб естественной гибелью: трое были убиты, а Тулл Гостилий поражен ударом молнии", Предания о насильственной кончине римских царей наталкивают на мысль, что состязание, средством которого они завоевывали трон, время от времени являлось не столько соревнованием, сколько борьбой не на жизнь, а на погибель. При таком предположении аналогия меж Римом и Альбой была бы еще большей: в обоих городках священные цари, представители божества, могли подвергнуться низложению и погибели от руки решительного человека, сумевшего доказать свое божественное право на это священное звание сильной ладонью и острым клинком. Нет ничего необычного в том, что у первобытных латинян претенденты на престол могли встречаться в единоборстве. Ведь умбрийцы вплоть до исторических времен часто прибегали в разрешении личных споров к испытанию силой орудия. Числилось, что тот, кто перерезал собственному противнику гортань, наилучшим образом обосновывал правоту дела.